Дао — глубокая [основа] всех вещей. Оно сокровище добрых и защита недобрых людей. Красивые слова можно произносить публично, доброе поведение можно распространять на людей. Но зачем же покидать недобрых людей? В таком случае для чего же выдвигают государя и назначают ему трех советников?
Государь и советники хотя и имеют драгоценные камни и могут ездить на колесницах, но лучше будет им спокойно следовать дао.
Почему в древности ценили дао? В то время люди не стремились к приобретению богатств и преступления прощались. Поэтому [дао] в Поднебесной ценилось дорого.
* * *
Если толковать первую фразу буквально, тогда нам придётся ввести ещё одну ипостась дао, объяснив, с чего бы это оно стало не просто источником, но и основой всего – вроде атомов и молекул.
В переводе Малявина смысл несколько иной, более понятный: «Путь для всех вместилище царское. Добрым – сокровищница, недобрым – убежище». То есть, на Путь может прийти и добрый, и недобрый; исключений или отбора по моральным качествам Путь не предполагает. Главное – необходимость в нём, а дальше, если человек растёт и меняется, поди отличи доброго от недоброго. Все бесстрастны.
Путь открывает возможность изменений – и потому неважно, кем ты был до Пути. Если ты способен ему следовать, прошлое перестаёт иметь значение. Перемены не происходят в один миг, но они неизбежны, если ты искренен в своих намерениях и усилиях.
У «добрых» стартовая позиция для движения лучше, ровно потому, что они меньше подвержены воздействию страстей, чем «недобрые». «Добрые» видят Путь как сокровищницу методов и возможностей для самосовершенствования. «Недобрые» воспринимают его как убежище от своих собственных пороков и желаний, как средство избавления от них. Когда «недобрые» становятся «добрыми», их восприятие Пути тоже меняется.
Обойтись без упоминания государя, конечно же, не получится; причём, не похоже, что автор относит его к когорте «добрых». Понимая, что государь не слишком добр, автор главы сулит ему убежище на Пути; таким образом, Путь рекламируется как всем полезная и всем подходящая вещь. Обойтись без морализаторства тоже не удаётся – нужно обязательно противопоставить стремление к роскоши простому и спокойному следованию Пути.
Финальный абзац должен показать государю пример мудрой гармоничной жизни предков – когда никто не был алчным, а непонятно откуда взявшиеся преступления прощались. Здесь правителю как бы намекается, что надо бы плодить поменьше законов и прощать провинившихся. Хочешь, чтобы до человека дошло – талдычь ему одно и тоже в разных вариациях. Ну и ещё из этого абзаца нам становится абсолютно ясно, что духовное ценится там, где уже охладели к материальному. Не бог весть какая новость, но всё же лучше, чем совсем никакой.