Если кто-нибудь силой пытается овладеть страной, то, вижу я, он не достигает своей цели. Страна подобна таинственному сосуду, к которому нельзя прикоснуться. Если кто-нибудь тронет [его], то потерпит неудачу. Если кто-нибудь схватит [его], то его потеряет.
Поэтому одни существа идут, другие – следуют за ними; одни расцветают, другие высыхают; одни укрепляются, другие слабеют; одни создаются, другие разрушаются. Поэтому совершенномудрый отказывается от излишеств, устраняет роскошь и расточительность.
* * *
Овладеть страной или миром можно только в своём воображении. Никто не может проникнуть всюду, чтобы контролировать всё и вся, никто не может подчинить себе все процессы – независимо от того, человеческие они или природные. Можно заставить подчиниться себе, но страх подчинённого, как мы знаем, в ответ вызывает ненависть, когда человеку становится всё равно, выживет он или умрёт, лишь бы наказать обидчика. Это – один из законов человеческой психики и человеческой жизни.
На уровне обычной логики первый абзац двадцать девятой главы, в общем-то, не выдерживает критики. Написан красиво, но в истории полным-полно случаев, когда страной овладевали и делали с ней всякое. То, что ни одно порабощение не длится вечно, – другой разговор. То, что захватчики ассимилируются, а порабощённые со временем принимают веру и обычаи чужеземцев как свои, – тоже известно. И если понимать под таинственным сосудом Узор Судьбы страны, то и он переписывается при внешнем захвате. Получается, что речь здесь идёт не об этом.
Ключ к пониманию слов про овладевание страной спрятан во втором абзаце главы. Её смысл можно трактовать двояко: с одной стороны, здесь обозначены противоположные процессы – цветение и увядание, созидание и разрушение. Можно предположить, что те, кто живёт в гармонии с дао, расцветают, а те, кто нарушает их, – разрушают себя и свою жизнь. В таком случае тот, кто пытается овладеть страной, нарушает естественность и гармонию, следовательно, он разрушит сам себя, и хоть процесс его увядания может растянуться на несколько десятков лет, он всё равно придёт к закономерному финалу. Слабое утешение, честно говоря.
Поэтому я бы поднял смысловую планку повыше: во втором абзаце показываются законы, по которым существует мир и живут люди; законы вечные (насколько вообще вечно Творение) и неизменные. Каждый проходит свои этапы жизни, и за детством следует взросление, а потом наступает старение. И так по жизненному пути идут друг за другом поколения людей, и кто-то начал путь недавно и полон сил, а кто-то уже завершает его, состарившись. Законов, по которым течёт река жизни, не избежать, и никому не уклониться от их действия. Тот, кто чем-то владеет, может впасть в иллюзию того, что его власть над вещами и людьми равна или даже превышает власть Бога. Но ход вещей изменить нельзя как ни старайся, и если бы люди были не столь ослеплены желаниями и жили бы несколько дольше, то ясно это увидели бы. Всё возвращается к началу, а любой порядок сменяется хаосом. Вы можете убить кого-то, нарушив естественный ход вещей, но общий порядок законов этим не измените. Тот, кто вообразил себе, что он – хозяин мира, старится быстрее, потому что его разрушают собственные страсти. Тот, кто погряз в иллюзиях, отдаляется от дао.
Вот поэтому совершенномудрый отказывается от излишеств – он избегает иллюзорной власти над вещами. Ну, а заодно – не вовлекается в беспокойство по их сохранению и уходу за ними. Говорят, что свобода нужна для чего-то, но есть и просто свобода от всего, что не является жизненно необходимым, хотя в наше время такое уже мало кому понятно. Действительно, смартфон – это жизненно необходимая вещь или нет? Прогресс ввёл столько удобств, плотно вошедших в нашу повседневность, что не сразу и поймёшь, без чего можно прожить, а без чего – уже почти нельзя. Да и не жизнь это уже будет, что и говорить.
Процесс разрушения мира или страны можно сильно ускорить; что-что, а разрушать мы умеем. Но во времена Лао Цзы такой уровень знаний и технологий ещё не существовал, поэтому ему проще было говорить о естественности и прочих хороших вещах. Однако, справедливости ради, напомню, что он заранее предупреждал нас о вреде учёности. Но кто же слушает мистиков?