Человек высшей учёности, узнав о дао, стремится к его осуществлению. Человек средней учёности, узнав о дао, то соблюдает его, то его нарушает. Человек низшей учёности, узнав о дао, подвергает его насмешке. Если оно не подвергалось бы насмешке, не являлось бы дао. Поэтому существует поговорка: кто узнает дао, похож на тёмного; кто проникает в дао, похож на отступающего; кто на высоте дао, похож на заблуждающегося; человек высшей добродетели похож на простого; великий просвещённый похож на презираемого; безграничная добродетельность похожа на её недостаток; распространение добродетельности похоже на её расхищение; истинная правда похожа на её отсутствие.
Великий квадрат не имеет углов; большой сосуд долго изготовляется; сильный звук нельзя услышать; великий образ не имеет формы.
Дао скрыто [от нас] и не имеет имени. Но только оно способно помочь [всем существам] и привести их к совершенству.
* * *
И вновь мы сталкиваемся с трудностями перевода, а может быть даже, и трудностями изложения. Учёность, как мы помним, подлежала уничтожению вместе с мудрствованием, но теперь она подразделяется на высшую, среднюю и низшую и делается вроде даже полезной. Человек высшей учёности, видите ли, узнав о дао, стремится к его осуществлению. Соответственно, человек низшей учёности, узнав о дао, подвергает его осмеянию. Если заменить «учёность» на «восприятие», тогда смысла во всём этом станет на порядок больше.
Иероглиф «дао» означает Путь. На мой взгляд, Ян Хин Шун вполне обоснованно оставил его непереведённым, ведь термин «дао» используется в тексте в куда более широком смысловом поле, чем то, что можно отнести к даже очень-очень мистическому Пути. Но именно в этой главе прямой перевод значения иероглифа «дао» был бы уместен. Осуществить дао, или что-нибудь сделать с тем, чего ещё нет – невозможно. Любой путь – это движение от одной точки к другой, и если, не зная дороги, ты находишь подробное её описание, то можно начинать действовать.
И вот нам показывается, как люди разного уровня реагируют, узнав о существовании Пути. Или – если смотреть шире – как они распознают Истину, изложенную им: одни начинают следовать ей, другие не способны следовать постоянно, и вспоминают о ней время от времени, третьи отрицают её истинность. Классической разделение людей, получающих новую информацию или предложение: безоговорочное согласие, позиция «и да, и нет», категорическое несогласие. Люди расходятся в мнениях по любым вопросам – неодинаковость восприятия и реакций заложены в нас изначально, как средство самосохранения человечества. В итоге всеми не принимается ни одна, даже самая очевидная истина, но и ложь никогда не овладевает умами всех, без исключения, людей. Понятно, что речь не идёт о сомнениях в том, что дважды два равняется четырём, хотя наверняка найдутся особенно умные люди, склонные оспорить данный факт в свете своих тонких и сложных ощущений. В том, что более-менее абстрактно и не слишком очевидно – разделение на принимающих и не принимающих информацию как истинную происходит всегда.
Тот, кто, узнав о дао, начинает его осуществлять, изначально ощущал смутную или явную необходимость в этом знании. На Путь порой попадают и случайные люди, но они быстро его покидают. Те же, кто ему следует, нуждались именно в нём, не получив от «обычной» жизни насыщения своей высшей необходимости. Тот, у кого необходимость слабая, может захотеть следовать Пути, но желание его тоже не станет всепоглощающим, а потому другие желания будут время от времени брать верх, и тогда человек займётся их удовлетворением, забыв о Пути. Так он станет колебаться между Путём и миром, и вряд ли преуспеет и там, и там.
Тот, чья необходимость в высшем никак себя не проявила, подвергнет Путь осмеянию. Насмешка – одновременно защита и нападение; нападающий стремится унизить жертву, в то же время защищая себя от того, чтобы не попасть под влияние нового знания. Слабые извечно втихаря насмехаются над сильными, чтобы скомпенсировать ощущение своей незащищённости и «низменного» положения.
Кроме того, люди делятся на «умных» и «глупых»; на тех, кто легко улавливает суть нового знания, и тех, кому оно остаётся непонятным и чуждым. Насмешки «глупых» над «умными» служат всё той же цели – почувствовать себя немного лучше, и в чём-то даже умнее проклятых очкариков.
Тот, кто привык лгать, легко видит ложь других. Тот, кто искренен с собой и людьми, почувствует искренность чужих слов. Тот, кто честен с собой, знает о себе кое-что истинное. Опыт познания малых истин помогает распознать высшую Истину.
Великое кажется опасным тем, кто живёт мелкими желаниями и заботами. Поэтому дао неизбежно подвергается осмеянию, ведь маленьким людям тоже хочется чувствовать себя хорошо. А значит, нужно отрицать наличие чего-то большего, и, если отрицание не помогает, надо как следует поглумиться над дао, и всеми, кто воображает, что следует чему-то невидимому. Ничего нового, всё очень знакомо.
«Кто узнал дао, похож на тёмного», означает – похож на заблуждающегося. И действительно, логика его поступков отличается от привычной всем логики, а рассуждения не то, чтобы совсем непонятны, но выглядят, мягко говоря, не совсем адекватными. Какая такая Воля Творца? Придумают же себе оправдание, чтобы заниматься всякой фигнёй!
«Кто проникает в дао, похож на отступающего» – если человек теряет присущие всем желания и интересы, как ещё можно такое расценивать? Он явно деградирует, пятится назад в своём развитии. Ему не нужны праздничные вечеринки, да и вообще любимые всеми удовольствия; он избегает разговоров о жизни и слишком часто молчит в приличном обществе. Он не проникает в жизнь, стремясь взять от неё всё, а отступает от неё.
«Кто на высоте дао, похож на заблуждающегося»; имеется в виду всё то же изменение логики действий и иное понимание происходящего. С точки зрения обывателей поведение совершенномудрого не слишком часто выглядит образцом благоразумия и расчётливости. Кому хочется стоять позади других и не выставлять себя на свет – не под влиянием страха осуждения, и не под давлением обстоятельств, а по собственному, вполне осознанному выбору? Кто согласен на роль аутсайдера в борьбе за место под солнцем? И уж, конечно, видеть основу жизни в еде способно только очень тупое и ограниченное существо. А как же секс? А все виды эстетических, околодуховных и физиологических удовольствий? Вот то-то же.
«Человек высшей добродетели похож на простого». Эго стремится к усложнённости и изощрённости. Человек без эго ведёт себя естественно, а естественность всегда проста. Кроме того, говоря о простоте в данном контексте, Лао Цзы имеет в виду необразованность, за которую псевдо-интеллектуалы принимают избегание пустых разговоров на философские и «возвышенные» темы. Говорят, что, промолчав, можно сойти за умного, но молчание в активно общающейся компании обычно воспринимается, как высокомерие или тупость молчащего. Так уж устроены люди, какими бы умными они себе при этом ни казались.
«Великий просвещённый похож на презираемого». Понятно, что речь здесь идёт о просветлённом, и Лао Цзы просто констатирует тот факт, что просветлённый, взявшийся просвещать людей, быстро становится изгоем. Мало кому нравится слышать о себе унизительные вещи, вроде того, что люди спят и видят сны наяву, и что они сами поддерживают все свои страдания. История полна примеров гонений на просветлённых, так что Лао Цзы говорит о стандартной реакции бессознательных людей на слова человека осознанного. И здесь надо понимать, что «похож на презираемого» и все прочие вышеперечисленные похожести описывают восприятие обывателя, а не объективную истину. Для обывателя совершенномудрый похож на тёмного, заблуждающегося, слишком простого – и так далее. Впрочем, в «Дао Дэ Цзин» эта тема повторяется неоднократно.
«Безграничная добродетельность похожа на её недостаток». Благотворительность – не дело совершенномудрых. Они, как известно, осуществляют недеяние и поддерживают гармонию Бытия своими способами. Поэтому если совершенномудрые не пекутся о бедняках, не участвуют в движении за сохранение экологии и прочих современных им как бы добродетельных активностях, это может выглядеть как недостаток сострадания. Все видят очевидное, и лишь немногие познают скрытое. Тратить время на переубеждение людей ограниченного восприятия – бесполезно, тем более что, как ни крутись, всё равно станешь презираемым, если будешь делать не то, чего от тебя хотят люди, а то, что должен делать, следуя дао.
«Распространение добродетельности похоже на её расхищение». Люди, вступившие на Путь, постепенно освобождаются от «светлых» идей, которые и движут «истинно добродетельными». Ученики совершенномудрого обретают иное видение вещей и выпадают из круговорота действий, поощряемых обществом. Это ли не расхищение добродетели? Сократа принудили выпить яду, чтобы он перестал дурить молодёжь речами, отвращавшими их от общепринятых идей и представлений. Порой, чтобы прекратить расхищение добродетельности, приходится идти на крайние меры.
«Истинная правда похожа на её отсутствие». Вот утверждение: люди сами выбирают, и сами поддерживают и обновляют свои страдания. Кто сможет с ним согласиться? Когда смиренному человеку говорят, что он полон подавленного гнева, похоже ли это на правду, если он ничего такого не чувствует? Того, чего человек не видит и не ощущает, для него и не существует. И если ему скажут чистую правду о его истинном состоянии, она будет выглядеть преднамеренной ложью, сказанной с целью поставить себя выше него; дескать, я знаю о тебе то, чего ты не знаешь, а потому я и лучше тебя. Человеческое эго видит в других проявления такого же эго, даже если их нет.
«Великий квадрат не имеет углов». Речь снова идёт об ограниченном восприятии, которое может охватить небольшую часть внутренней или внешней реальности. Поэтому у великого квадрата углы, конечно, имеются, но мы не способны их увидеть в силу разницы между размерами квадрата и нашими. Другими словами, мы не можем воспринять то, что значительно превышает границы нашего личного бытия, поэтому и совершенномудрый может показаться нам круглым идиотом, без всяких там углов. То же самое относится и к дао – оно слишком велико, чтобы мы могли его увидеть прямо, поэтому и знание о нём, выраженное словами будет упрощением и уменьшением его. Сверчок знает только свой шесток, да и то – знает не всегда хорошо. И потому без изменения уровня личного бытия восприятие высшего останется для нас недоступным.
«Великий сосуд долго изготовляется». Великое – велико. Буквальный смысл этой фразы очевиден – большие процессы требуют немалого времени для своего завершения. Реальный смысл фразы относится к «изготовлению» мистика, чей внутренний «сосуд» должен быть подготовлен к принятию небытия дао. Малая трансформация умещается в месяцы; большая – требует нескольких лет. В это время может казаться, что ничего с тобой не происходит, но сосуд, тем не менее, изготовляется; процесс этот идёт подспудно и заканчивается неожиданно, поэтому тот, кто идёт дальше всех, должен иметь наибольшее терпение.
«Сильный звук нельзя услышать». Тема прежняя – наше восприятие ограничено, и энергий, к восприятию и принятию которых мы не готовы, нам не получить, и даже не узнать об их существовании. Путь – это изготовление совершенного сосуда, способного принять в себя энергии запредельного. Тот, кто движется по Пути, обретает способность видеть невидимое и слышать то, что другим недоступно.
«Великий образ не имеет формы»; всё так, но человеческий ум всё равно придаст ему форму, соприкоснувшись с его энергиями. Форма будет упрощением, и позже необходимость в ней отпадёт, но поначалу без неё обойтись будет трудно. Ограниченное не вместит в себя бесконечность, но может быть связано с ней. Тогда для человеческой формы открывается выход в бесформенное; соединиться полностью им не дано, но именно так познаётся реальность запредельного. Так человек обретает тождественность дэ, становясь дверью между бытием и небытием.
«Дао скрыто от нас и не имеет имени. Но только оно способно помочь всем существам и привести их к совершенству». Если бы Путь был скрыт полностью, никому не удалось бы его пройти. Путь открывается тем, кто в нём нуждается, а тем, чья жажда не всепоглощающа, приходится искать совершенномудрых, чтобы те открыли им вход на Путь. И да – Путь ведёт к совершенству, хотя оно сильно отличается от привычных представлений людей о совершенстве. Ведь человек, проникший в дао, похож на отступающего; ну и так далее, и так далее.