Желание «быть» может представляться простым антагонистом страха смерти, страха исчезновения, но оно шире и этого страха тоже. Оно — само воплощение жизненной силы Нисходящего Потока Творения, которая должна проявляться в мире, должна развиваться и расширять своё присутствие в нём. И как Господь проявляет Себя в Творении, так человеку хочется проявить себя и заявить о своём существовании. Можно сказать, что проявление себя — одна из базовых потребностей человека, из которого и растёт желание «быть». Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что люди согласны «быть» и без всяких проявлений, когда дело касается их полного исчезновения из потока Бытия. Быть всё равно как — лишь бы оставаться здесь.
Желание «быть», как и положено любому большому желанию, дробится на более мелкие и частные. Не просто «быть» — а как, кем или с кем быть; фактически, на основе желания быть кем-то выстраивается жизненная стратегия большинства людей. Те же, кто выбирает «не быть», делают свой выбор против того, какими хотят быть все остальные, становясь маргиналами с точки зрения общества. Их «не быть» сводится к тому, чтобы «быть иначе». Те же, кто выбирает «не быть» в прямом смысле слова, уходят из жизни ровно потому, что им не удалось быть такими, какими хотелось.
Большая часть искателей относится к тем, кто выбирает «быть иначе». Но сама основа — «быть» — всё равно сохраняется. Как сохраняется и эго, которое тесно привязано к желанию проявлять себя в мире, быть замеченным и оценённым. И вот это желание «быть» — пусть и не так, как все — в определённый момент становится препятствием в готовности к тому, чтобы измениться. В готовности к трансформации.
Поиски иного бытия заключаются в том, что искатели начинают выяснять, какой конкретно способ продолжать «быть» предполагается по окончании обучения. Уму нужен маяк, на который он будет равняться и в связи с которым он станет строить новые ожидания. Желание продолжать «быть» не только остаётся, но и продолжает рулить всей внутренней ситуацией искателя. И чем сильнее страх смерти, тем больше привязанность к собственному существованию, а значит, тем сложнее прийти к настоящей готовности к переменам. В определённый момент страх исчезновения, вкупе с желанием «быть» любой ценой, становится главным препятствием и в обучении, и на Пути в целом.
Просто «быть», без особых требований к себе, мало у кого получается, и в некоторых духовных системах люди, позволяющие себе быть такими, какие они есть, без стремления что-нибудь в себе изменить, уже считаются вроде как почти просветлёнными. В трудные времена, как говорится, даже отсутствие невроза может считаться просветлением. Однако и игнорировать тот факт, что для многих людей необходимость «быть» всегда сопровождается условием, по которому они сначала должны кем-нибудь стать, тоже было бы глупо. Но и без неудовлетворённости своим бытием люди вообще не приходят на Путь. Поэтому одно дело, когда невротик, измученный комплексом неполноценности, стремится к принятию себя таким, какой он есть, и несколько другое — когда то же самое делают искатели. Для первых это повод расслабиться, для вторых — способ начать работу над собой.
В попытках определить, что значит «быть» после просветления или духовной трансформации, разные системы и учителя дают разные ответы. Есть, например, ответ, что наша истинная природа (или суть нашей бытийности) — это блаженство. Дескать, если откроешь свою природу, избавившись от омрачений ума, тогда будешь пребывать в блаженстве — благостном, приятном и бесконечном. Кто бы отказался от такого бытия? Тем более когда обычная повседневная жизнь ничем особенным, кроме омрачений, не наполнена? Ответ на вопрос, не имеющий однозначного ответа (или не имеющий ответа вообще), превращается в ловушку для спрашивающего. Но без этого ответа уму человека не за что зацепиться и не на чем строить представления о том, как он будет «быть» после того, как освоит все практики, примет все высшие импульсы, достигнет всех возможных состояний и, наконец, успокоится. Ум всегда ищет предела — той остановки, после которой можно будет расслабиться и отдохнуть (желательно в блаженстве).
Я потратил много времени и сил в попытках описать разнообразные высшие состояния, их изменения и характерные черты. И повторю вслед за другими такими же: высшие состояния описать невозможно. Любые простые ответы будут ложными, однобокими или серьёзно искажающими суть происходящего. А сложные ответы будут выглядеть парадоксально и абсурдно. Но говорить ученикам всё равно что-то приходится. А потому я говорю так: Путь продолжается ровно столько, сколько продолжается твоя жизнь; высшие импульсы, а также озарения и прозрения, открывающие тебе новые грани Истины и меняющие твоё бытие, приходят столько, сколько длится твой Путь; состояния, о существовании которых ты даже не подозревал, продолжают сменять друг друга. И чем раньше ты освободишься от цепляния за ум с его привычкой «закрывать вопрос», тем проще тебе будет двигаться.
Чтобы осознать напрямую своё желание «быть», нужно попасть в ситуацию, когда смерть становится для тебя абсолютно реальным её исходом. Когда смерть, грубо говоря, «дышит тебе в лицо». В остальных случаях оно скрыто страхом исчезновения, которое прямо ассоциируется всё с той же смертью. И вот с чем в той или иной форме приходится сталкиваться искателям на Пути: избавление от «важных» идей, освобождение от образа себя, отказ от способов компенсации комплекса неполноценности и, в конце концов, разрушение эго воспринимается людьми как некая форма исчезновения самого себя, противостоящая желанию «быть». Тогда и возникает сопротивление к обучению и к практикам, которые «посягают» на незыблемость всего этого «бытия». С сопротивлением, которое представляет из себя реакцию ума, прямо противоположную состоянию готовности, приходится сталкиваться каждому ученику и искателю.