Однажды, будучи в командировке, Бережков поселился в так называемый отель. Между нами говоря, это была всё та же советская гостиница, уже со страшной силой шагнувшая в двадцать первый век.
Платон Бережков, втайне гордясь собой, заказал по телефону ужин в номер. Через минуту после того, как он положил трубку, раздался звонок, и голос, которому нельзя не довериться, спросил его: «Может быть, хотите развлечься?» – озвучив стоимость удовольствия. Опьяненный собственным счастьем, а также свободой и отсутствием жены, Платон сказал: «Хочу!»
Буквально через полчаса ему принесли ужин и взяли деньги вперёд за ещё не полученное удовольствие. На ужин подали лобстеров, которых Платон не любил, но ел их чисто из принципа. Типа, могу себе позволить.
После того, как прислуга унесла объедки, в дверь постучали. Платон открыл и впустил в номер миловидную девушку славянской наружности. И вот тогда произошло нечто невменяемое. Обожравшийся лобстеров Платон всем своим здоровым телом пронзительно ощутил нежелание совокупления ни с кем. Если бы рядом с ним был друг или подруга, конечно же, он поделился бы с ними своим приобретением. Однако ни друга, ни подруги рядом не было, а была только миловидная девушка славянской наружности, услуги которой Платон уже оплатил.
Бережков никогда вроде бы не был скупердяем, но денежки считал. Прикинув соотношение своего желания и его стоимости, он понял, что попал. «Так или иначе, меня поимели», – рассуждал он, вспоминая о любимой жене, беззаветно ждавшей его в Твери.
Поскольку всё было оплачено, выбор отсутствовал. Расположив перед собой объект страсти и вожделения в удобной для себя позе, Платон начал осуществлять физиологическое сношение. Вопрос денег стоял сильнее, чем что-либо другое. Чтобы отвлечься, каждый раз, когда чресла Платона соприкасались с бёдрами миловидной девушки, он считал вслух: «Пятьдесят, сто, сто пятьдесят рублей…» Мало сказать, что девушка была озадачена. Уже всяких, казалось, повидала извращенцев, но такого ещё не видела, не слышала. А Платону всё было нипочём: «Пятьсот, пятьсот пятьдесят…»
В общем, таким образом Платон работал, пока сумма не достигла трёх тысяч. После чего удовлетворенно кончил, а кончив, он расслабился и стал добрый.
Но миловидная девушка всё равно сочла его извращенцем.