Новый год, как известно, праздник семейный, поэтому Платон Бережков отмечал его вместе с женой и такими же семейными, как и он сам, друзьями. Друзья были те ещё, но их, как говорится, не выбирают, а пользуются теми, какие есть.

В очередной Новый год Платон ждал в гости семью Веселовых. С Борисом Веселовым Платон дружил ещё с института, а с его женой Наташей стал вынужденно дружить сразу после их свадьбы. Они были весёлой парой, таинственным образом соответствуя фамилии, носимой ими обоими.

Новый год в России праздник любимый, однако крайне изнурительный. Славная традиция корпоративных попоек открывает празднества задолго до их календарного наступления, выматывая всех их участников накануне главного торжества. Именно это, наверное, и случилось с друзьями Платона. В десять вечера тридцать первого декабря Борис и Наталья завалились в гости к Бережковым, находясь в состоянии, близком к полной невменяемости. Когда и где они начали пить, было неизвестно и, в общем, уже неважно, но одно обстоятельство не вызывало сомнения – никакого семейного праздника этим вечером не получится.

Борис бубнил что-то про форс-мажорные обстоятельства, а Натуся, как ласково называл её муженёк, хотела петь и плясать одновременно. Платон, глядя на них, испытывал смешанные чувства – с одной стороны, ему хотелось выставить их обоих за дверь, а с другой – напиться до такого же состояния, в котором они находились. Поэтому он стал злобно смотреть на гостей и остервенело пить. Веселовым от этого было ни тепло, ни холодно – Боря пил вместе с Платоном, а Натуся всё время норовила забраться на праздничный стол, чтобы сплясать на нём джигу, весело опрокидывая худыми ногами миски с салатами.

Жена Платона, поневоле общавшаяся с его друзьями, испытывала не менее смешанные чувства. Ей казалось, что Борис и Платон являются скотами особой породы, которая выведена неизвестно кем для того, чтобы они отравляли жизнь порядочным людям. Глядя на то, как они накачивают себя водкой, делая это со скоростью самого скорого поезда, она потихоньку стала закипать.

Жена Платона была женщиной крепкой и решительной. Звали её Аллой, и как-то раз она почти свернула челюсть заезжему матросу, осмелившемуся в порыве хмельной страсти ущипнуть её за задницу. Рука у Алуси была тяжёлая – Платон пару раз проверял это на себе, и с тех пор опасался перечить жене, находясь в трезвом состоянии. «Жена у меня сильная женщина, – говорил порой Платон своим приятелям. – Да вот характер у неё немного резковат…»

Насчёт характера Платон не врал. Видит Бог, Алуся могла вспылить по совсем незначительному поводу, и все кассирши окрестных магазинов знали об этом не понаслышке. И вот, глядя на собственного, что называется, мужа и его бестолковых друзей, Алла стала медленно закипать. Чтобы как-то успокоиться, она выпила шампанского. Составить компанию ей было некому, потому что мужики пили водку и вспоминали свою дебильную молодость, а Натуся уже отошла ко сну, хамски завалившись прямо на супружеское ложе Бережковых в спальне. Глядя в телевизор, Алуся осушила бутылку шампанского и немедленно принялась за вторую, думая о том, когда же, наконец, мужики уже нажрутся, а София Ротару уйдёт на пенсию.

Часам к трём ночи мужики осоловели и начали разговаривать невпопад. К этому времени и вторая бутылка шампанского опустела, а Алле даже стали нравиться песни Баскова, которые тот пел по очереди на каждом телеканале. В общем, новогодняя ночь, слава богу, подходила к концу. Бориса пора было отправлять домой, и Алуся отправилась будить Натусю. Натуся вставать категорически не хотела, и Алла вспылила, силком вытащив её из кровати. Из спальни слышались мат и крики, но Платон не обращал на это внимания, силясь вспомнить, о чём он хотел рассказать любимому другу Боре полминуты назад. Мысли самым коварным образом расползались, не желая выстраиваться в стройную цепь рассуждений. Но тут, к счастью, Алуся всё-таки выкинула Натусю из спальни, и Платон стал вызывать такси.

На следующий день семья Бережковых мучилась похмельем и труднопередаваемым ощущением упущенного праздника. Такое случается время от времени с каждым – когда вместо ожидаемого веселья получаешь набор не очень приятных впечатлений и тошноту на утро. Примерно так чувствовал себя Платон, размышляя над тем, сколько надо выпить водки, чтобы снять похмелье, но не уйти в запой. От размышлений его оторвал телефонный звонок. Звонил Борис, который сообщил больным голосом, что Алуся, похоже, вчера пырнула его дорогую Натусю ножом или чем-то вроде этого. Платон лишился было дара речи, но потом взял себя в руки и спросил, что случилось. Выяснилось, что сегодня утром Натуся обнаружила колотую рану у себя на ягодице, а поскольку последнее, что она помнит, – драка с Алусей в спальне, то вывод напрашивается сам собой.

— Рана довольно глубокая, – сказал Борис печально. – Не знаю даже, надо ли обращаться в полицию… Натусенька очень нервная.

Платон пробормотал что-то невразумительное и прервал связь. Алла ещё лежала в постели – ей было нехорошо. Войдя в спальню, Платон вкратце изложил супруге свой разговор с Борисом. От этого рассказа ей стало ещё хуже. Выяснилось, что она толком не помнит, как выгоняла Надю из спальни, однако свежие царапины на руках жены подтверждали насильственный характер этого изгнания.

— Клянусь, не знаю, что я с ней сделала, – сказала Алла. – Но злилась на неё очень, это точно.

С этого момента жизнь Бережковых превратилась в подобие ада. Веселовы не стали обращаться в полицию – возможно, потому, что продолжали протрезвляться с помощью вина и водки. Зато Борис звонил Платону каждый день и говорил о том, как нехорошо всё получилось, и про то, как он мажет Натусеньке рану йодом. Бережкова выворачивало наизнанку от этих бесед, но послать куда подальше Бориса он тоже не мог – из-за дружбы, совместного пьянства и жены, которую Платон хоть с некоторой опаской, но всё же любил.

Все праздничные дни Алуся слонялась по дому мрачнее тучи. Её кидало в крайности – она то проклинала «эту чёртову алкоголичку», то вдруг начинала раскаиваться и винить во всём себя. Потом ей начинали мерещиться допросы и нары в КПЗ. Платон с удивлением обнаружил, что его жена испытывает сильный страх. Правда, ему самому было немного не по себе от всего этого. В общем, затяжные постновогодние нерабочие дни превратились в пытку неизвестностью. Борис продолжал звонить и жаловаться, Платон продолжал пить, а любимая Алусенька медленно сходила с ума.

Наконец, праздники закончились, и пришло время отправляться на работу. Благодаря этому история приняла другой оборот. Выходившиеся Веселовы, собираясь на работу, обнаружили кровь на крючке для сумок, приделанном к стене в прихожей. Натуся примерила к нему свой тощий зад, и тогда всё встало на свои места: видимо, вернувшись в новогоднюю ночь из гостей, она села на него по причине утраты равновесия, получив при этом своё ранение. Боря не замедлил отзвониться Платону, и душевное равновесие в семье Бережковых было восстановлено.

Мужская дружба не пострадала в результате этого недоразумения. Но Платон твёрдо решил для себя, что следующий Новый год он проведёт где-нибудь в другом месте – хоть в Египте, хоть в Крыму; всё равно где, лишь бы не дома…