Как-то раз Платону потребовалось добраться до дома на такси. Недолго думая, он позвонил в соответствующее агентство и вызвал машину. Спустя десять минут Платон уже ехал по направлению к дому. Дело было вечером, на улице стемнело, и Бережков любовался отблесками света фонарей в грязных лужах, стоявших повсюду, и означавших, что в свои права вступила русская осень. Впереди оказался запрещающий знак светофора, перед которым таксист остановил машину. А потом начал говорить.
— Человеческий глаз, – произнёс он негромко, – является абсолютно совершенным прибором. Его структура не встречается больше нигде в природе. Миллионы нервных окончаний, совершенная форма хрусталика, возможность передавать в мозг изображения – всё это не могло появиться из ниоткуда, как следствие игры случайных сил.
Всё это таксист произнес, глядя прямо перед собой и обращаясь как бы к самому себе. Ну, или в тёмное пространство за лобовым стеклом. Платон сначала малость опешил, а потом сообразил, к чему всё это вступление. И не ошибся.
— По-моему, – сказал таксист, – это ясно доказывает, что никто, кроме Бога, не мог создать такое совершенство.
— И что? – сказал Платон.
— Вы верите в Бога?
— Даже более того.
— Я был наркоманом, – продолжил таксист. – И стоял на краю смерти. Бог чудесным образом спас мне жизнь.
— Это как же? – спросил Платон, размышляя, когда же таксист расскажет ему, через какую церковь можно обрести истинное спасение.
— Меня хотели убить, но не убили. Произошло чудо! – сказал обретший спасение. Лицо его при этом почти ничего не выражало. Кроме, может быть, внимания к дороге. – Так готовы ли вы поверить в Бога?
— Мне нет нужды верить, – заявил Платон с лёгким злорадством. – Мне и так прекрасно известно о Его существовании. А знание отрицает необходимость веры. Понимаете?
Таксист задумался (ну, или Платону это показалось) и погрустнел. Оставшиеся несколько минут пути он молчал, так ничего и не добавив к сказанному, когда Платон выходил из машины. И сразу уехал. А Платон, поднимаясь на свой этаж, думал о том, что иногда отказ человека верить во что-то, что уже и так известно, тяжело переносится людьми, сделавшими веру самоцелью. И что их вера почему-то должна подменять собою простое знание того факта, что Бог есть.