Не всем и не всегда понятно, в чём заключается счастье мужчин, а вот о женском счастье всё известно давно и доподлинно. Женщины, что называется, сами постоянно поют об этом в телевизоре и звонят на каждом углу. И из этого звона становится понятным, что суть женского счастья сводится к тому, чтобы рядом был милый мужчина. Милый не в том отвратительном смысле и внешнем виде, который стараниями дезориентированных мужчин вошёл в современный обиход, а в том изначальном, когда женщина любуется – не налюбуется на своего суженого. И вот если милый рядом, то тогда, значит, женщина испытывает полный душевный комфорт и счастье.

Платону Бережкову эта формулировка поначалу казалась серьёзным упрощением вопроса, однако ряд поставленных опытов показал, что именно так и обстоят дела с тем, что называется женским счастьем, – будь рядом, ну и не забывай о том, что должен делать для женщины настоящий мужчина… Платон честно старался следовать указанному правилу, но довольно быстро выяснилось, что он и женское счастье есть вещи несовместные. То ли мало ему было радости от пребывания рядом, то ли он просто был козлом – неизвестно, но своё счастье Платон представлял себе иначе. А счастье, как говорится, на дороге не валяется, и найти его, а потом удержать – вещь для человека слабого, каким всегда был Платон, почти непосильная. Поэтому Платон никогда не мог пройти мимо по-настоящему счастливых людей, если таковые вдруг оказывались на его пути. Они, однако, попадались нечасто. Одно время Платону казалось, что счастье должны испытывать футбольные болельщики, чья команда выиграла, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что они впадают в истерию, стимулируемую алкоголем, и зарядиться энергией счастья от них было невозможно. Зато они безо всяких раздумий могли зарядить тебе в печень, что тоже не очень вдохновляло.

У шопоголиков дела обстояли ненамного лучше. Входя в магазины с неким предвосхищением грядущего счастья, сопровождаемого лёгким возбуждением, на выходе большинство из них оказывалось утомлёнными и слегка разочарованными, видимо, потому, что их потребительские мечты разбились о гранит скудости выбора и пришлось взять не совсем то. Счастье шопоголиков было связано с предвкушением покупки, совершив же её, они делались опустошёнными и скучными.

Но кто ищет – тот найдёт. Как-то раз, когда Платон прогуливался по бульвару, рядом с ним остановился свадебный кортеж, и из него появилась невеста. Она была легка, воздушна и будто бы вся искрилась таким кристально чистым, ничем не обременённым счастьем, что у Платона захватило дух. Он замер в двух шагах от неё, и пока из машин выбирались жених с гостями, Платон впитывал всей кожей и всем своим существом ауру неподдельного счастья, окружавшего невесту. Потом ему пришлось посторониться, но где теперь искать счастье, Бережкову стало абсолютно понятно. Действительно, свадьба – это же главный день в жизни девушки, во время которого она и принцесса, и королева одновременно, окружённая свитой почитателей, и когда она чувствует себя самой желанной… День, когда сбываются детские мечты.

После этого Платон стал посещать места скопления невест. Они наполняли собой Красную площадь по субботам, но имелись и другие точки, в которые, согласно неписаным и странным свадебным ритуалам, невесты наведывались обязательно, каждую неделю. Там их поджидал наш герой, который старался с невинным видом подобраться поближе к очередной невесте, чтобы вдохнуть её незамысловатого и оттого очень сильного счастья полной грудью. Наполнившись чужим счастьем до краёв, Платон умиротворённо покидал невест, оставляя их грядущим заботам, наступающим почти сразу после свадьбы. Сам он испытывал в этот момент покой и безмятежность, весь следующий день продолжая оставаться в этом поистине блаженном состоянии. Так он и стал жить, не видя в своём удивительном хобби ничего предосудительного или маньячного. Состояние невест было неодинаковым, но у одной хорошей невесты счастья хватило бы с избытком на всех остальных, так что Платон подвампиривал его без угрызений совести. Когда удавалось, Бережков старался коснуться невестиного белоснежного платья, что приносило ему ещё большее счастье. Были времена, когда люди могли исцелиться через прикосновение к одеянию Христа, но раз уж они прошли, хорошо, что хоть невесты остались.

Жизнь, как известно, отличается от смерти своей динамичностью и наличием перемен. Перемены настигли и Платона – забот стало столько, что он и забыл о своей пятнично-субботней страсти. И вспомнил о ней спустя несколько лет совершенно случайно. Получилось так, что он ненамеренно снова оказался в месте скопления невест в субботу. И, обнаружив их там в количестве трёх штук, конечно же, решил тряхнуть стариной. Приблизившись к первой из них, Платон с удивлением ничего не почувствовал. Невеста активно позировала фотографу, вставая то так, то этак – то ли для свадебного альбома, то ли для вывешивания фото на «Одноклассниках». Была она деловитой и собранной, и как будто бы отрабатывала заранее отрепетированный номер. Никакой ауры счастья возле неё не было и в помине, зато присутствовало ощущение быстрой деловитости. На памяти Платона такого раньше с невестами не бывало. Каково же было его удивление, когда и у двух следующих невест ему не удалось обнаружить даже намёка на ту энергию, которая присутствовала в большей или меньшей степени у их предшественниц! Возникло такое ощущение, будто мир невест вдруг потерял краски, заполнившись обыденной серостью и скукой.

Озадаченный Платон стал при случае вновь навещать новоиспечённых невест в их ритуальных местах. Результаты приближения к новым невестам оказались плачевными – практически ни у кого из них Платон не мог ощутить прежнего внутреннего полёта; все они испытывали что угодно, только не счастье. Чаще всего состояние невест походило на состояние менеджера, проводящего важное мероприятие, во время которого надо многое успеть и ничего не забыть. Женихи по-прежнему оставались фоном для своих избранниц, но вся атмосфера сделалась совершенно другой. Вроде бы и свидетели, как положено, суетятся с шампанским, вроде бы и женихи носят невест на руках, но нет чего-то неуловимого, из чего и возникает ощущение праздника.

Регулярно размышляя о том, как изменился мир и люди в нём, Платон бросил посещать невест, сообразив, что новое поколение, видимо, выросло другим и, может быть, вообще не знает, что такое настоящее счастье. Иногда, правда, его беспокоили мысли противоположного содержания. «А может, это я уже слишком стар, чтобы чувствовать счастье молодых? – думал Платон, с тоской вспоминая своё отражение в зеркале. – Или совсем потерял связь с настоящим, и оттого для меня закрыты ощущения современности?» Так или иначе, сам Платон счастья давно уже не искал, поэтому особенно не расстраивался. Когда ему надоели размышления о себе и своём месте в современности, он принял популярную точку зрения, объяснявшую всё сразу, – мир катится к чёрту и конец света случится в ближайшее время. На этом и успокоился. Только было немного жаль тех невест, которые не успеют сходить под венец и насладиться ни на что не похожим однодневным невестиным счастьем.