Быть в миру, но не от мира можно по-разному. Можно, например, выпадать из мира в собственный ум, находясь, что называется, настолько на «своей» волне, что и мир для тебя всего лишь фон для создания новых фантазий и духовных «открытий». Ещё можно вдохновиться самим образом того, что ты, дескать, стал настолько духовным, что пребывая в миру внутренне остаёшься в чём-то высшем, и занять позицию отстранённости, которая будет не более чем ролью «истинно духовного человека». Так взращивается эго. Находиться же между двумя мирами, одной ногой в миру, а другой прямо в небе, или иметь нечеловеческие свойства, а ещё лучше – происхождение, могут только какие-нибудь ангелы, но эта фраза явно не про них.

Конечно, можно сказать, что смысл «не от мира» означает отсутствие привязанностей к миру и невовлечённость в происходящее в нём, что возможно либо при отсутствии желаний, либо при их тотальном контроле. Такая трактовка, видимо, и будет единственно верной, вот только настоящее пребывание в миру с непривязанностью к нему в воображении рисуется легко, но в реальности достигается трудно. Вот как, например, выглядит одно из следствий трансформации ума: в любом месте ты начинаешь чувствовать себя как дома. То есть, с одной стороны, ничего тебя здесь не впечатляет и ничего не пугает. Твоё состояние остаётся ровным, где бы ты ни был. И прекрасное, и безобразное перестают для тебя быть таковыми. Понять, что перед тобой прекрасные виды природы, ты, конечно, сможешь, но ничего при этом испытывать не будешь. Вдохновение, благоговение, отвращение и прочие реакции ума, которые раньше возникали в ответ на внешние впечатления, исчезают без следа, и тебе практически всё равно, где находиться. От этого внутренний комфорт никак не увеличивается и не уменьшается. И куда бы ты ни поехал, и где бы ни очутился – твой взгляд и состояние остаются ровными, как если бы ты вообще не выходил с собственного двора.

Череда трансформаций тела ума приводит к тому, что оно становится как бы уплощённым, невосприимчивым к силе получаемых впечатлений. Раньше каждое из них оставляло в уме отпечаток, теперь же они просто фиксируются в памяти, но никакого более глубокого воздействия практически не оказывают. И даже если какое-то впечатление вдруг почему-то оказалось ярче прочих, эффект этот держится совсем недолго и через час-два уже сходит на нет. А ум перезагружается каждое утро, после ночного сна. Все впечатления предыдущего дня становятся подёрнуты дымкой забвения, и при обращении к ним возникает ощущение, что события, благодаря которым они возникли, произошли давно, потому что разницы между тем, что было вчера или год назад, почти и нет. Так восприятие ума всегда остаётся свежим, но так же, например, нужно делать специальное усилие, чтобы запомнить новую дорогу, по которой ещё придётся возвращаться назад. При этом и привычные места, в которых бываешь постоянно, время от времени воспринимаются так, словно ты оказался здесь впервые. Хотя эффект восприятия, что ты «везде как дома», в такие моменты всё равно никуда не девается.

Изменение восприятия неизбежно сказывается на всей работе ума, хотя сути её не меняет. Ум как был предназначен для решения внешних проблем и коммуникации с себе подобными, так всё и остаётся. Но в нём появляется новая энергия, которой не было раньше, и она, с одной стороны, приводит сознательный ум в состояние покоя и комфорта, который не связан ни с чем внутренним или внешним, а с другой – осложняет его активную работу. То есть если выпасть из деятельности, требующей целенаправленной работы сознательного ума, тогда его активность быстро становится минимальной, и наступает состояние благости. Если специально обращать внимание на эту новую энергию (которой я, например, так и не смог дать названия или отнести её к каким-либо известным мне видам энергий), то ощущение комфорта усиливается и наступает лёгкая эйфория, а ум почти останавливается. Без дополнительного внимания ум пребывает в покое – безусильном и самодостаточном. Активность бессознательного ума тоже приходит к минимуму, но полностью не прекращается – если, конечно, не остановить её специально. Но она, в общем, никак не беспокоит. Когда ты не отождествлён с движениями ума, они и не мешают.

Активная работа сознательного ума в новом состоянии требует дополнительного усилия, чтобы включить ум и разогнать его «обороты». В общении это происходит более или менее спонтанно, но для написания, например, текстов или длительной целенаправленной деятельности необходимо поддерживать ум разогретым. Ирония ситуации заключается в том, что в начале Пути тебе нужно утихомиривать ум, а на поздних его стадиях – разогревать его специально. Но это касается тех, кто участвует в Работе; тем же, кто уходит в просветление, можно отпускать ум в дрейф, не заботясь о поддержании его постоянной готовности – и к общению, и к мышлению.

Истинное пребывание в здесь и сейчас возможно только после трансформации ума – всё остальное будет просто кратковременным заглядыванием за кулису, попыткой жить так, как пока ты ещё не можешь. Только ум, который естественно спокоен и в котором впечатления не оставляют следа; только ум, в котором уже не продуцируются желания, а также нет беспокойства о будущем или сожалений о прошлом, даёт возможность быть в том, что есть, безусильно. Не нужен контроль, нет необходимости во внутреннем «удерживании» себя – к чему стремятся и невротики, и искатели, хотя цели этого держания у них разные. Ты присутствуешь в моменте, никак этого не оценивая и не придавая текущему моменту никакой важности. А ведь именно важностью своих переживаний, мыслей и действий живёт и питается эго.