Понятие прямого пути представлено в первой суре Корана, и его значение, конечно же, несколько отличается от того, которое в него вкладывают мистики. Говоря несколько упрощённо – прямой путь, о котором человек просит Аллаха, – это путь жизни, которую следует прожить так, чтобы потом оказаться в раю. А для этого, понятное дело, нужно соблюдать все указания Корана и шариата, преодолевая искушения желаний, страхов и разного рода эгоистических позывов. Вот в этом преодолении и в том, чтобы не принять чёрное за белое, заплутав умом в оценках происходящего и не нагрешив, ошибочно считая, что творишь добро, – просит человек помощи у Господа.
Очень характерно, что прохождение прямого пути изначально не мыслится без помощи свыше, потому что провести тебя по нему способен лишь тот, кто его знает. В случае с Узором твоей жизни и всеми вариантами его развития знать этот путь может только Творец. Поэтому к Нему и обращаешься с просьбой о помощи в достижении цели: например, обретении рая после Страшного Суда. Земная жизнь в этом случае становится средством достижения высшей цели – вечной жизни в раю, и, по идее, потерпеть каких-то семьдесят (или около того) лет ради блаженной вечности должно быть не очень трудно. Побыть по-настоящему правильным и претерпеть ради жизни вечной – чем не цель, которая легко может стать главной в этом невечном существовании? И тогда прямой путь – самый короткий, потому что чем раньше умрёшь, тем меньше согрешишь или подпадёшь под соблазн греха. Продолжительность жизни автоматически обесценивается, ведь она всё равно ничтожна в сравнении с вечностью, а значит, если есть надёжный способ спрямить путь в рай, то лучше бы им и воспользоваться.
Эта нехитрая логика помогает вербовать смертников, верящих, что гибель в акте джихада против неверных приведёт их прямиком в рай и не будет считаться самоубийством, которое есть большой грех. Тут эта простая логика совершает кульбит, утверждая, что самоубийство с целью убить других, а не только себя, уже почему-то самоубийством не является, и Господь будет ему настолько рад, что сразу же определит очередного «мученика» прямиком в рай. Воистину, лжецы изобретательны в своей лжи.
Тем не менее если стремиться именно к прекрасной вечной жизни, то земная жизнь перестаёт иметь серьёзное значение. Надо прожить её правильно, вот и всё. Желательно ещё быть искренним в следовании исламу, иначе Господь заметит твоё лицемерие, и тогда шансы на достижение рая сразу ухудшатся. К тому же давление желаний всё равно будет подталкивать к запретным действиям и мыслям, а тут до совершения греха – рукой подать. Да и мысли, которыми ты, например, не способен управлять, могут запятнать твою добродетель, а потому, опять же, отодвинуть тебя от рая – поближе к адскому пламени. В общем, без помощи и поддержки свыше путь может стать и не прямым, и гибельным.
Очень трудно проживать эту, уже имеющуюся, вполне осязаемую жизнь, ради какой-то жизни вечной. Нужно быть очень впечатлительным и очень верящим, чтобы нести себя по жизни подобно фарфоровой вазе, избегая всех её соблазнов. Желания, как правило, берут верх; да и вообще мало кто способен жить для будущего, подчинив настоящее служению идее. Большинство людей, даже точно зная о вреде тех или иных своих привычек, не могут от них отказаться. Будущее никогда не выглядит привлекательным для сиюминутных желаний.
Есть ещё вариант жить и искать прямого пути не для будущей жизни, а для чистого и светлого служения Всевышнему, не имея иных тонко-меркантильных целей. Но чистое служение идее Бога всё равно будет включать в себя идею того, для чего нужно Ему служить – а тут уже, как говорится, без мотиваторов в виде кнута и пряника не обойтись. Служение из идеи, к которому не примешивалось бы эгоистических мотивов и вообще какого-то, пусть даже очень тонкого, расчёта, практически неосуществимо. И тот, кто хочет быть искренним, и кто понимает, что служить тому, кого не знаешь, довольно трудно, начинает искать более близкого взаимодействия с Богом. Искать способы приближения к Нему, чтобы искомое взаимодействие стало более эффективным, а опыт – более глубоким и всеохватывающим.
Так начинается мистический поиск, который быстро приводит к пониманию, что взаимодействие становится возможным, если ты работаешь над очищением и развитием своего восприятия, и тогда окончательно меняется смысл и содержание прямого пути, который превращается в Путь, ведущий не к раю, но к Господу. Точнее – к наиболее полному взаимодействию с Ним и служению Ему, которое теперь происходит не из светлой возвышенной идеи, но из собственного знания Истины Бога. И вот здесь возникает уже другой вопрос – должен ли прямой Путь оставаться максимально коротким? Ну, вроде того, что идеалом его может стать скорейшая телепортация от осуждающего нафса к совершенному, волшебным образом минуя все стадии, лежащие между ними.
Прямой Путь в одном из своих смыслов, безусловно, означает и самый короткий путь. Как говорится, наикратчайшее расстояние между двумя точками будет обозначено прямой линией. Но это не значит, что по прямой нужно будет двигаться последовательно, проходя каждую её точку. Можно (по крайней мере, теоретически) двигаться прыжками, а можно сложить лист с нарисованными на нём двумя точками так, чтобы они совпали друг с другом, и тогда расстояние между ними исчезает вовсе. А значит – нет и Пути. Можно ещё сказать, что при этом начало и конец Пути сливаются, и тогда нет разницы между ними; а состояние твоё, что в начале, что в конце, по сути, одинаковое, и отличается лишь степенью твоего непонимания происходящего в реальности. Но я говорить такого не стану, потому что высасывать из пальца смыслы тобой же предложенной метафоры можно долго и страстно. Я просто продемонстрировал способ, которым пользуются многие авторы «эзотерических» книг для обоснования и развития своих идей.
Прыжок из начальной точки Пути (или даже вообще из любой точки вне Пути) к его финальным стадиям вполне возможен. Примеры спонтанных мистиков вроде Порфирия Иванова или Раманы Махарши нам известны. Представьте себе, что кто-то лёг спать, будучи человеком с определёнными привычками, желаниями, интересами и известным набором психоэмоциональных реакций, а проснулся – тоже вроде бы человеком, но в состоянии и близко не похожем на вчерашнее. Так, упростив, можно описать этот переход, который, безусловно, ощущается как утрата прежнего себя и наполнение чем-то иным, неизвестным ранее. Изменение резкое и требующее времени на то, чтобы привыкнуть к новому состоянию и новой внутренней ситуации. Спасает то, что человек не остаётся в экзистенциальной пустоте – практически сразу же после телепортации в просветление человек получает некое знание о том, что ему следует делать и куда двигаться. Понятно, что действия эти прямо или косвенно связаны со служением Богу, а оно вносит в человеческую жизнь высший смысл. И вот новоиспечённый просветлённый приступает к служению, параллельно осваиваясь в новом своём самочувствии и состоянии.
Мистики, прошедшие через «телепортацию», ничего о Пути не знают и никого не могут ему научить. Они делают что-то в рамках своего служения, хотя, как мы знаем, длительная целенаправленная Работа даётся им плохо или не получается вообще. Они избраны Господом по критерию, известному только Ему, и для целей, всей полноты которых нам знать не дано. Ему и разбираться с тем, что получается или не получается у избранных.