Говоря по-простому, аскетизм или самоограничение, как и многие другие состояния, в которых пребывают люди, может быть искусственным, а может иметь под собой совершенно естественную основу. Мы не будем рассматривать здесь разные варианты лишений, вызванных внешними условиями, – когда нет выбора, не может быть и речи о самоограничении. Нельзя же сказать, что тюремное заключение может быть приравнено к добровольному уходу в затвор, ведь внутреннее содержание этих внешне схожих действий абсолютно разное. Таким образом, главным в рассматриваемых нами ситуациях будет то, что новоиспечённые аскеты входят в них совершенно добровольно.

Причём добровольное наложение ограничений на выполнение своих желаний или даже отказ от насыщения некоторых жизненно важных потребностей присущи только искусственному аскетизму. Откуда у человека возникает желание отказаться от неких всем доступных благ? Оттуда, откуда вообще приходит к нам ясно сформулированное желание – из идей, на основе которых функционирует наш ум. Вот идея – дух противостоит плоти, поэтому, если хочешь, чтобы дух твой возрос до небес, умерщвляй плоть. Постись, лишай тело удобств, носи вериги, власяницу и истязай себя, как только сможешь. И тогда, как ожидается, дух твой воспарит к заоблачным вершинам и сам Господь не сможет упустить этого из вида. Благодаря вере в эту идею человек становится способным к отказу от комфорта и принятию некоторой доли страдания. Причём чем сильнее он проникся соответствующей идеей, тем дальше он может зайти в своей аскезе. Встречаются случаи, когда особенно сильно верящие люди постятся до смерти, таким сильным бывает влияние идеи на человеческий ум.

В духовных течениях, утверждающих греховность или вредность занятий сексом, их приверженцы вынуждены брать на себя обеты целибата и брахмачарьи, чтобы иметь хоть какие-то шансы продвинуться в духовном совершенствовании. Здесь аскеза становится необходимым условием для посвящённого, будь то индусский монах или католический священник. Существуют, кроме того, самоограничения, которые не считаются относящимися к аскетизму, хотя суть их абсолютна та же, что и в самых радикальных его формах. Например, вегетарианство. В основе отказа от употребления животной пищи лежит либо идея о не причинении вреда живым существам, либо о вреде животной пищи для духовного развития. Поскольку идея светлая, она легко воспринимается как правильная, и человек может не испытывать ни малейшего дискомфорта, оставаясь вегетарианцем, потому что постепенно привыкает к своей диете. И чувствует удовлетворение от того, что поступает правильно.

Искусственный аскетизм может быть полноценной частью духовной практики – когда налагаемые на искателя ограничения должны способствовать выработке терпения и формированию того, что называется позитивной волей. Во время выполнения этой практики можно увидеть свои привязанности и поработать над осознанием их причин, а также понаблюдать механические реакции ума, сопротивляющегося введённым запретам и пытающегося уйти в страдание. Важным отличием данного подхода является ненужность великой идеи для того, чтобы начать прикладывать усилия в самоограничении. Подход к аскезе как к необходимому этапу практики позволяет получить от неё пользу, отсутствующую в других случаях, где она считается целью, а не средством. Например, искателю рекомендуется отказаться от секса. Сам секс не отрицается, нет одержимости идеей пустой траты энергии или чем-нибудь подобным. Просто такое ограничение приводит к увеличению «трения» между сексуальным желанием и тем, что можно назвать волей искателя. Тогда желание можно лучше видеть, и поэтому проще работать с ним, кроме того, можно осознать ряд подавленческих шаблонов, сформированных в юности. И такие ограничения, накладываемые для ускорения развития искателя, не бывают вечными – они отменяются сразу, как только человек начнёт привыкать к ним. Только так можно избежать развития новых, механически действующих, психофизических связей. Поэтому при необходимости одни ограничения могут быть сменены на другие, чтобы искатель мог и дальше оставаться бдительным, не впадая в «спячку» привычного. Искусственный аскетизм такого рода приносит большую пользу на определённых этапах духовного пути. А когда традиция вырождается, полезные временные ограничения превращаются в пожизненные, потеряв свой изначальный смысл и становясь зачастую вредными с точки зрения духовного роста.

Когда человек достигает достаточно высокого духовного уровня, власть желаний над ним ослабевает. Подавленные желания детства и юности осознанны и не давят, а новые не формируются в силу осознания причин и механизмов их формирования, а также изменения мотивации существования. Тогда возникает состояние, которое можно назвать естественным аскетизмом. Его основная особенность состоит в том, что он никак не связан с идеями и желаниями. Он не возникает из идей, какими бы светлыми они ни были, он не направлен против желаний. Его трудно даже назвать ограничением. Суть его в том, что человек ограничивается необходимым, не впадая в состояние продуцирования желаний.

Здесь следует подчеркнуть разницу между желаниями и нуждами, которую, как я вижу, многие люди никак не могут уразуметь. Нужды идут из потребностей тела. Есть физические нужды – питание, выделение, тепло и прочее. Можно питаться простой пищей, подходящей индивидуальности твоего тела. А можно гнаться за вкусовыми впечатлениями, смешивая сладкое с солёным, а кислое с острым, и страдая потом от желудочных расстройств. Так вот, питание соответственно осознанию необходимого, без механического переедания, без погони за избыточными впечатлениями и есть проявление естественного аскетизма. Избавляясь от желаний, следуя необходимому, человек приходит к простоте.

Искусственный аскетизм, основанный на идеях, приводит, как правило, к развитию сильного духовного эго. Безжалостность к себе во имя идеи делает человека безжалостным и ко всем остальным. Кроме того, большинство искусственных аскетов несут в себе чувство превосходства, диктуемое им их «особым» образом мышления и жизни. Чтобы в этом убедиться, достаточно почитать какой-нибудь форум вегетарианцев.

Ограничения, применяемые как часть практики, не влекут за собой столь пагубных последствий. Наоборот, они дают опыт как воздержания, так и свободы. Поэтому искатель узнаёт вкус и того, и другого образа жизни и может судить об их влиянии на разные уровни человеческого существа. Развиваясь же дальше, любой искатель приходит к собственной форме естественного аскетизма, полностью соответствующей его индивидуальности. И, выражаясь в духе Лао Цзы, то, что для окружающих выглядит как суровый аскетизм, для совершенномудрого есть обычная жизнь, не вызывающая никаких затруднений и не нарушающая его покоя.