Три рыбы | Восходящий Поток

Жили некогда в одном пруду три рыбы. Первая рыба была самая хитрая, вторая — попроще, а третья — совсем глупая. Хорошо они жили, спокойно — как живут все рыбы на свете. Но вот однажды к их пруду пришёл человек.

Человек принёс с собой сеть. И пока он её разворачивал, умная рыба глядела на него сквозь воду и соображала. Лихорадочно перебирала она весь свой жизненный опыт и все истории, которые ей довелось когда-либо услышать; она призвала на помощь всю свою смекалку, и наконец, её осенило:

«В этом пруду нет такого места, куда можно было бы спрятаться, — подумала она, — поэтому лучше всего притвориться мёртвой».

И вот, собрав все свои силы, к немалому изумлению рыбака, она выпрыгнула прямо к его ногам. Рыбак поднял её. Но так как хитрая рыба задержала дыхание, он подумал, что она сдохла, и выкинул её обратно в воду. Рыба тут же забилась в ложбинку под берегом у самых его ног.

Вторая рыба, та, что была попроще, не очень поняла, что произошло, и подплыла к хитрой рыбе за объяснениями.

— Просто я притворилась мёртвой, вот он и выбросил меня обратно в воду, — растолковала ей хитрая рыба.

Не мешкая, простодушная рыба также выпрыгнула из воды и плюхнулась прямо к ногам рыбака.

«Странно, — подумал рыбак. — Рыбы здесь сами выскакивают из воды».

Но вторая рыба позабыла задержать дыхание. Рыбак увидел, что она живая, и засунул её к себе в сумку. Затем он снова повернулся к воде. Однако зрелище выпрыгивающих на сушу рыб так потрясло его, что он не подумал застегнуть сумку. Воспользовавшись его невнимательностью, вторая рыба выбралась наружу и, где ползком, где прыжком, устремилась к воде. Там она отыскала первую рыбу и, тяжело дыша, примостилась подле неё.

Третья рыба, глупая, никак не могла понять, что к чему, даже после того, как выслушала объяснение первых двух рыб. Они по порядку перечисляли ей все обстоятельства, обращая особое внимание на то, как важно задержать дыхание, чтобы показаться мёртвой.

— Благодарю вас, теперь я всё поняла, — радостно ответила глупая рыба.

И с этими словами она с шумом выпрыгнула из воды, упав рядом с рыбаком.

Но раздосадованный тем, что упустил двух рыб, рыбак упрятал эту рыбу в сумку, даже не потрудившись взглянуть, дышит она или нет. И на этот раз он плотно застегнул свою сумку.

Снова и снова закидывал рыбак свою сеть, но так как первые две рыбы не покидали своего укрытия, сеть каждый раз оказывалась пустой. Наконец, он решил отказаться от своей затеи и стал собираться в обратный путь.

Открыв сумку, он убедился, что глупая рыба не дышит, отнёс её домой и отдал коту.

* * *

Никогда не знаешь, какие открытия тебя ждут в созерцании смыслов очередной, простой с виду, притчи. Понятно, что история про трёх рыб — это история о методе спасения и о том, почему этот метод вдруг делается неэффективным. Но есть ли в ней ещё какие-нибудь, не очевидные с первого взгляда, смыслы? Попробуем в этом разобраться.

Итак, в пруду жили три рыбы с неодинаково развитым интеллектом. Жили они хорошо и спокойно, пока рыбак не пришёл по их простые души. Он, с точки зрения рыб, является зримым и осязаемым воплощением смерти — болезненной и неотвратимой. Аллегория, в общем, ясна: людей, живущих тихой, сонной, хорошей жизнью, подтолкнуть к пробуждению может только осознание своей смертности и того, что скоро уже всё кончится, а ты так ещё ничего и не понял, да толком и не пожил.

Неотвратимость смерти воспринимается умом как абстрактная идея, тебя в данный момент не касающаяся. Так работает защитный механизм человеческой психики, отодвигающий страшную и шокирующую информацию в область того, что случается с другими, а не с тобой. Люди тратят время своей жизни на сущие пустяки, будто бы собираясь жить вечно, и при таком подходе, конечно, один год или даже десять лет, потраченные на попытки самоутверждения или самозабвения, особого значения не имеют.

Постоянно помнить о том, что ты можешь умереть в любой момент, — невозможно (да и не нужно, чего уж там). С другой стороны, памятование о своей невечности способствует тому, чтобы взглянуть на свою жизнь под другим углом. Осознав, что ты не сможешь взять в небытие (или инобытие) деньги, вещи, привычки и любимых людей, можно познать вкус состояния прохожего, о котором я писал в предыдущей притче. Можно позволить себе не привязываться ко всему вышеперечисленному и не строить далеко идущих планов, ограничиваясь заботами о самом необходимом. Занимаясь тем, что действительно имеет значение.

И здесь мы сразу же упираемся в вопрос: а что же имеет значение? Для подавляющего большинства людей самым важным является выполнение их желаний. Содержание желаемого будет различным, суть останется общей. Пока желания остаются самым ценным, что есть у человека, о смерти думать не хочется, потому что она уничтожает все текущие смыслы жизни. Без веры в посмертное существование смерть становится финалом всего, что есть, и тогда, пока она не наступила, нужно успеть насладиться тем, что ты можешь себе позволить. Всем нравится получать удовольствие, но не все сводят к ним главный смысл своей жизни.

Соприкосновение со смертью, реальный опыт её близости меняет отношение человека к факту неизбежности своего исчезновения. Будде, как известно, хватило одного вида похорон, чтобы уйти из дворца и начать духовный поиск. Для того, кто посмотрел смерти в лицо или пережил смерть близкого человека, неотвратимость собственной гибели перестаёт быть абстрактной идеей, которую можно спокойно задвинуть в дальний уголочек ума и забыть о ней до поры до времени. Не все, однако, даже столкнувшись с реальностью смерти, склонны хоть немного пробуждаться от морока повседневной жизни в желаниях и отождествлении себя с вещами и состояниями. Защитные механизмы нашей психики очень крепки, и нужна хорошая встряска, чтобы они дали сбой. Пробуждение от метафизического сна всегда сопровождается шоком разной глубины и силы; сильный шок порой приводит к посттравматическому синдрому, что не слишком помогает начать духовный поиск. Тут уж — кому как повезёт.

Благодаря рыбаку, появившемуся на берегу пруда, умная рыба осознала неотвратимость смерти. Она не ударилась в панику, но стала искать способ, позволяющий ей избежать неизбежного. Большая необходимость в решении проблемы получает отклик от Создателя быстрее и чаще, чем маленькая. А какая необходимость может быть выше необходимости спасения своей жизни здесь и сейчас? Вот умной рыбе и пришёл, как говорят иногда, асимметричный ответ: прятаться бесполезно, нужно обмануть смерть, представ перед ней уже мёртвой.

Ответ неочевидный, а решение — довольно рискованное.

По факту хитрая рыба сознательно идёт на смерть. Предположим, что рыбак всё равно положил бы её в свою сумку или выбросил бы не в воду, а в кусты. Тогда никаких шансов на выживание у рыбы уже не осталось бы. Шаг навстречу смерти — пусть даже притворной — это всё равно шаг навстречу смерти.

Конечно, здесь мы имеем дело с аллегорией мистической смерти, переживаемой суфиями на стадии Пути, которая называется стадией исчезновения (или растворения) в Боге. Если вдуматься, то весь предыдущий Путь суфия уже есть медленное умирание — как минимум, для мира. Люди живут желаниями, суфий перестаёт их питать и плодить; люди стремятся расширить своё присутствие в мире — через обладание вещами и борьбу за жизненное пространство, суфий становится прохожим, живущим одним днём. Избавление от привязанностей и желаний — это ли не есть движение к исчезновению?

Мистическая смерть — это трансформация энергий и структур человека, без которой достижение высших состояний бытия неосуществимо. Весь Путь, по сути, представляет собой медленное умирание для так называемой обычной жизни, а мистическая смерть просто завершает этот процесс. Так человек постепенно уходит из мира, приходя к Богу; не покидая при этом своего физического тела и оставаясь ещё более живым, чем был раньше. Утверждение парадоксальное, но и сам Путь полон парадоксов, ведь для того, чтобы на нём избавиться от страданий, нужно сначала погрузиться в них с головой. А чем дальше мистик продвигается, тем с большим количеством парадоксов имеет дело.

Решение хитрой рыбы парадоксально, но оно оказывается единственно верным. Нужно пройти смерть до смерти, чтобы освободиться от её власти и познать иную жизнь, отличную от обыденной совсем другой степенью свободы и наполненную другими смыслами и возможностями.

Озарение, в котором рыбе пришло видение совершенного для данной ситуации действия, легло в основу метода, включавшего в себя две части. Сначала нужно выброситься на берег под ноги рыбаку, потом притвориться мёртвой, задержав дыхание. На словах всё кажется простым, но на практике обычно всё оказывается куда сложнее. Что может быть проще такой инструкции: сядьте с прямой спиной, выведите половину доступного вам внимания на внешние ощущения (ощущения от одежды, касающейся кожи, воздуха, прохлады или тепла, плотности или разреженности окружающего пространства), а вторую половину внимания оставьте на тех ощущениях, которые есть у вас внутри, например, туловища или грудной клетки, и посидите так двадцать минут. Что сложного в том, чтобы разделить внимание между двумя группами ощущений и подержать внимание разделённым, тем более если это путь к росту осознанности со всеми её обещанными бонусами? На деле же оказывается, что удерживать внимание разделённым довольно сложно, и оно постоянно возвращается из ощущений в ум, стремясь слиться с его мыслями и ассоциациями. Свои сложности есть в любой практике, и если какая-то из них даётся вам легко, значит, вы из неё уже выросли, хорошо овладев необходимыми навыками, или вы делаете её неправильно.

Конечно, если бы у рыб была возможность потренироваться, выбрасываясь на берег, а потом опять возвращаясь в пруд, то они были бы лучше готовы к явлению рыбака, но кто тогда, скажите на милость, кидал бы их обратно в воду? Выполнение практик искателем даёт ему набор необходимых для продвижения навыков, но их, как мы уже видели в предыдущих притчах, всё равно нужно применять в гуще жизни, проходя через самые разные ситуации и искушения.

Рыба, получившая озарение, понимает суть необходимого действия. Она видит последовательность их выполнения, и само это видение обеспечивает правильность и точность единственно возможных в данной ситуации действий. Точное следование видению, пришедшему в озарении или в созерцании импульса Воли, обеспечивает успех всего дела.

И вот, совершив все необходимые движения, рыба снова оказывается в воде, счастливо избежав и неминуемой, и случайной гибели. Она забивается в ложбинку у самых ног рыбака, и теперь ему до неё не добраться. Но её пример озадачивает другую рыбу.

Вторая рыба, та, что была попроще, не очень поняла, что произошло, и подплыла к хитрой рыбе за объяснениями.

— Просто я притворилась мёртвой, вот он и выбросил меня обратно в воду, — растолковала ей хитрая рыба.

В этом месте буквалисты обычно начинают возмущаться: зачем второй рыбе повторять действия первой, если она и так уже приплыла в безопасную ложбинку? Действительно, зачем? Конечно, если бы суфии, пережившие мистическую смерть, насовсем покидали мир людей, тогда никто с ними не смог бы пообщаться и узнать, каким же образом можно достигнуть состояния такой внутренней свободы, что даже смерть над тобой теперь не властна. Но раз суфии продолжают жить и работать в миру, то отдельные, озабоченные собственным спасением личности могут обнаружить их и прийти к ним за объяснениями.

Не будем забывать, что умная рыба уже получила опыт бытия за пределами своей обычной жизни, выбросившись на берег. Она познала иную реальность. Она знает то, что остальным рыбам неведомо, и у неё есть метод, следуя которому, можно получить такой же опыт и такое же спасение. Умная рыба находится на новом уровне личного бытия, к которому пока только стремится рыба попроще. И хотя формально они находятся в одном физическом пространстве, на самом деле они разделены внутренне, существуя в разных внутренних измерениях. Отсюда и ситуация, когда физически можно подойти к мистику и спросить его о чём угодно, но, чтобы оказаться с ним наравне, нужно пройти через такой же, какой был у него, опыт трансформации. Быть в одном месте и быть вместе — не одно и то же; на это нам и намекает ситуация, когда две рыбы приплыли в одну и ту же ложбинку, но одна из них уже спаслась, а другой только предстоит пройти через предельный опыт.

Получив объяснения, вторая рыба тоже выбрасывается прямо под ноги рыбака, но забывает задержать дыхание. Она упускает из вида важнейшую часть метода и освобождается почти что чудом, хотя для этого ей приходится совершить сверхусилие. Указание очевидно — если ты нарушаешь последовательность этапов практики, то она не сработает.

Любая практика, состоящая из нескольких элементов, из нескольких действий, выполняемых в строго прописанном порядке, требует точности выполнения. Практики такого рода подобны рецепту для изготовления лекарства: смешаешь несколько веществ в неверной пропорции (или вообще забудешь что-нибудь добавить) — и получишь не лекарство, а бесполезную смесь. Хорошо, если она окажется безвредной и не причинит твоему состоянию существенного вреда. Когда дело касается практик, имеющих сильный эффект, практик, в которых происходит взаимодействие с сильными энергиями, нужно быть очень внимательным к точному выполнению всех их элементов и рекомендаций, к ним прилагающихся. Ровно поэтому нельзя давать новичкам упражнения, предназначенные для продвинутых учеников.

Невнимательность рождается из слабой осознанности и беспокойного ума. Тебе объясняют важные вещи, а ты отвлекаешься на ассоциативные мысли, будучи неспособным сосредоточиться на деле. Порой так проявляется реакция ума на обучение, развившаяся ещё в школьные годы. Принудительно внедряемое знание встречает сопротивление ребёнка, мечтающего об играх и развлечениях, а потому он неосознанно вырабатывает в себе привычку думать о постороннем во время объяснения учебного материала. Потом он вырастает, но привычка остаётся, и, чем она сильнее, тем труднее человеку проходить дополнительное обучение, если оно ему необходимо. И пока ученик не осознает своё явное или скрытое сопротивление усваиванию знаний, он постоянно будет упускать важные детали, без которых его работа над собой теряет свою эффективность.

Истоки забывчивости в практиках (и в жизни) могут быть разными, но главные причины всегда кроются в состоянии ума человека. Переутомление, озабоченность другими делами и нежелание помнить о том, что тебе не нравится и в чём не хочется участвовать, — наиболее частые причины. Но если ученик имеет поразительную забывчивость к содержанию вменённой ему практики, тогда он должен исследовать свою мотивацию и причины сопротивления выполнению работы над собой.

Бывают люди, стремящиеся всё делать по-своему. Им нравится «улучшать» упражнения, меняя их в соответствии со своим пониманием и как бы подгоняя практику под себя, как иногда ушивают одежду, если она великовата. Что тут скажешь? Изменив формулу практики, ученик отказывается от предсказуемого её результата, вступая на территорию экспериментов, чаще всего бесплодных, а порой и вредных. Но кому-то, видимо, нравится достигать искомой цели «где ползком, где прыжком».

Возвращаясь к притче, можно предположить, что вторая рыба забыла задержать дыхание потому, что первое действие — с выпрыгиванием на берег — оказалось для неё слишком шокирующим. Но тогда она была плохо подготовлена к тому, что её ждёт. И это ещё один аргумент против использования сложных практик людьми с недостаточными навыками.

Тем не менее, вторая рыба спаслась, и наступила очередь третьей.

— Благодарю вас, теперь я всё поняла, — радостно ответила глупая рыба.

Память — памятью, но есть ещё и проблема интеллекта. Если человек не понимает сути того, что от него требуется, то и правильное действие для него недоступно. Вот и приходится, набравшись терпения, объяснять одно и то же, пока, наконец, до очередной глупой рыбы не дойдёт смысл и содержание очередной практики. Поэтому, видимо, говорят, что тому, кто взялся учить людей, нужно иметь в себе бесконечный запас терпения. Ну, а когда рыба с десятого раза что-то уже понимает, то она, конечно, радуется. А обрадовавшись, тоже выскакивает на берег.

И здесь мы могли бы прийти к выводу, что глупым людям на Пути делать нечего, но данный эпизод указывает на совсем другую ситуацию. Тем не менее, люди с неразвитым интеллектом, а также те, кто не хочет его использовать, часто стремятся упростить всё сложное, выхолащивая учения и практики; сводя их к элементарным и вроде бы понятным формулам. Жаль только, что при этом они ограничивают потолок целей и возможностей искателя. Уберите нюансы выполнения даже простых практик, и они утратят немалую часть своей эффективности. Проигнорируйте тонкости мистического учения, и вы получите нечто более, может быть, понятное, но менее истинное. Мы же знаем, что самое главное чаще всего пишется мелким шрифтом, правда? А в мистических посланиях главное нередко прячется между строк. Уберите эти строки, и вы никогда не сможете понять суть послания, сколько бы времени вы ни потратили на созерцание того, что от него осталось. Но, если вы хотите привлечь к себе как можно больше бесхитростных рыб, тогда вам придётся прибегнуть к упрощению всего, что только можно упростить. А упростить, лишь «на капельку» исказив суть упрощаемого, можно всё.

Так почему же глупая рыба, выполнившая, видимо, всё правильно, всё равно погибла? Ответ простой — изменилась ситуация. Рыбак тоже не стоял как статист, он получал свой опыт. В третий раз он уже был готов к тому, чтобы взять алогично ведущую себя рыбу и донести её до дома. И здесь мы подошли к главной теме притчи про трёх рыб.

Необходимость толкает человека к поиску способа её удовлетворения. Кто-то ищет спасения от бедности, кто-то — от страданий, кто-то — от смерти. Кто-то ищет сближения (или даже слияния) с Богом. Если запрос человека глубокий — он получает возможность. Тому, кто ищет способы, открывается их видение; так появляются духовные и мистические практики. Каждая из них отвечает определённому запросу, каждая — в той или иной степени — привязана к месту и времени. Есть, конечно, практика осознанности, которая во все времена выполняется одинаково, хотя благодаря всё тем же упрощениям и неверному пониманию её сути она нередко становится не пробуждающим, а седативным средством. Но искажения такого рода можно тоже отнести к ответу на запрос современных людей.

Когда меняется ситуация в Творении и состояние человеческих умов, из-за перемены внешних условий существования людей должны измениться и практики. Какие-то упражнения исчезают вовсе, в какие-то вносятся новые элементы, и так производится их обновление. Эволюция суфийского зикра хорошо иллюстрирует видоизменение практики на протяжении длительного времени использования её в различных культурах. При общем, вроде бы, посыле в разных суфийских орденах и группах выполнение зикра сильно отличается по форме, а иногда — и по содержанию, сохраняя одно и то же название.

Притча про рыб указывает нам на то, что даже правильно выполняемая практика в какой-то момент перестаёт работать, и ей требуется обновление или замена. Если бы у одной из рыб было восприятие, благодаря которому она точно знала момент забрасывания сети в пруд, тогда она могла бы заблаговременно зарываться в донный песок, научив этому и других рыб. Опыт для них был бы тоже близкий к запредельному.

Если добавить в комментарий образности, то можно сказать, что мир, подобно рыбаку, приспосабливается к уловкам тех, кто хочет от него сбежать; к способам, используемым теми, кто хочет умереть для мира, познав иное, высшее бытие. Вот и приходится мистикам отыскивать новые методы спасения и смерти до смерти. Главное, чтобы необходимость в этом была подлинной и сильной.

У Руми в «Поэме о скрытом смысле» история о трёх рыбах рассказана несколько иначе. Они живут в затоне, расположенном рядом с океаном, и появление рыбаков (их там несколько) создаёт рыбам стимул для бегства. Главный смысл истории Руми, который он сам же и обозначает, — слияние с Целым, исчезновение в бесконечном. Посыл, прямо скажем, более высокий и создающий блестящую перспективу. Хотя третьей рыбе и в этой версии по-прежнему не везёт.

Вопрос, возникающий после созерцания смыслов нашей притчи, звучит так: надо ли ждать до последнего, чтобы начать беспокоиться о своём спасении? Нужно ли дождаться смертельной угрозы, чтобы задуматься о том, как начать жить по-новому? Разумный ответ очевиден, но не факт, что у всех он будет одинаковым. Мы же знаем о том, что никто не хочет помнить о смерти, предпочитая ждать своего конца в посильных развлечениях и непосильных заботах. Всегда проще плыть по течению обыденной жизни со всеми её заморочками, чем искать странный выход, ведущий неведомо куда. Людей тоже можно понять.

Тем же, кто чувствует острую необходимость в изменении своей ситуации, я советую вырабатывать необходимые для прыжка навыки. Не нужно ждать особого случая или безвыходной ситуации: тренируйтесь, а когда будете готовы — смело прыгайте! Знайте, что рыбак всегда стоит на берегу нашего пруда, и он с удовольствием понаблюдает за вашим прыжком и тем, что из этого получится. Рыбак — он не злой и вполне может вам подыграть, если вы хороши и искренни в своём порыве; к тому же ему совсем не обязательно каждый день кормить кота свежей рыбой.

На этом и остановимся.