Жил-был в восточной части Афганистана, в одной из отдалённых долин, могучий кузнец Ахангар. Он ковал отменные клинки, а в мирное время — плуги и подковы для лошадей. И ещё он пел песни.
Песни Ахангара охотно слушали люди долин — под разными именами его знали во многих областях Центральной Азии. Послушать его песни приходили люди, живущие в лесах среди огромных ореховых деревьев и на Заснеженном Гиндукуше, в Катагхане и Бадахшане, Ханабаде и Кунаре, Герате и Пагмане.
Более всего людям полюбилась песнь песней Ахангара — повесть о райской долине. Она очаровывала и звучала в человеке неотвязно. И ещё: повесть о далёкой райской долине казалась слушателям до странности знакомой. Для песни был нужен особый настрой, и когда его не было, кузнец петь отказывался.
По временам люди спрашивали, действительно ли есть на белом свете такая долина. Ахангар только и мог сказать:
— Долина из песни реальна настолько, насколько реальна сама реальность.
— Откуда ты знаешь? — спрашивали люди, — ты бывал там?
— Вовсе не так, как обычно посещают иные края.
Тем не менее для Ахангара и едва ли не всех его слушателей долина из песни была реальной — столь же реальной, сколь реальна реальность.
Айша, девушка из того же селения, в которую он был влюблён, сомневалась, существует ли такое место на самом деле. Сомневался и Хасан, хвастун и грозный забияка, который поклялся жениться на Айше и не упускал возможности при случае поднять кузнеца на смех.
Однажды, когда селяне сидели, притихнув, вокруг Ахангара, который только что допел свою песню, Хасан заговорил:
— Если ты веришь, что эта долина действительно существует и что она якобы находится вон там, за грядами Санганского хребта, тающими в дымке, почему бы тебе не отыскать её?
— Не надо этого делать, я точно знаю, — промолвил Ахангар.
— Ты просто веришь в то, что тебя устраивает, и отворачиваешься, если что-то тебе не по нраву, — разгорячился Хасан. — Давай-ка испытаем тебя, друг. Ты-то любишь Айшу, да вот она не может положиться на тебя — нет у неё веры в твою чудную долину. Не взять тебе её за себя — ведь если между мужем и женой нет доверия, так нет и счастья, а уж отсюда и все напасти.
— Так ты хочешь, чтобы я отправился туда? — спросил Ахангар.
— Да, — выкрикнул Хасан, и все, кто был при этом, поддержали его.
— Если я дойду и вернусь обратно невредимым, Айша согласится пойти за меня? — спросил Ахангар.
— Да, — шепнула Айша.
И вот Ахангар, прихватив сушёных ягод шелковицы и краюшку хлеба, отправился к далёким хребтам. Он поднимался всё выше и выше, пока не добрался до стены — она охватывала собою всю гряду. Когда он преодолел её отвесные скалы, за ней открылась другая стена, ещё более неприступная. За ней последовала третья, четвёртая и, наконец, пятая. Перебравшись через неё, Ахангар увидел, что оказался в долине, — точно такой же, как та, где он жил. Люди вышли навстречу, чтобы с ним поздороваться, и когда он их увидел, то ощутил, что происходит нечто необычное…
Прошло несколько месяцев, и Ахангар-кузнец, едва переставляя ноги, словно дряхлый старец, вошёл в родное село и проковылял к своей скромной хижине. Весть о его возвращении разнеслась по округе, и люди собрались у его дома послушать рассказ о том, что он пережил. Заводила Хасан с общего согласия подозвал Ахангара к окошку. Все ахнули, увидев, как он постарел.
— Ну что, Мастер Ахангар, добрался ли ты до райской долины?
— Добрался.
— На что же она похожа?
Ахангар, пытаясь найти нужные слова, смотрел на собравшихся, ощущая такую усталость и безнадёжность, каких не испытывал никогда прежде. Наконец он заговорил:
— Я поднимался, взбирался, карабкался вверх, и вот, после всех испытаний и разочарований, в необитаемых местах, там, где, кажется, не может быть человеческого жилья, я набрёл на долину. Долина эта была в точности такая же, как наша. Потом я увидел тех, кто там живёт. Это не просто люди, в точности такие же, как мы: это мы и есть. Там, в долине, живёт такой же Хасан, Айша, Ахангар и все остальные — как и здесь. Когда мы на них смотрим, они для нас — наше подобие и отражение. На самом же деле мы являемся их подобием и отражением, мы — их двойники…
Все решили, что Ахангар из-за перенесённых лишений свихнулся. Айша вышла замуж за Хасана-забияку. Ахангар быстро одряхлел и умер. И все те, кто слышал этот рассказ из уст самого Ахангара, сначала утратили вкус к жизни, затем начали дряхлеть и умирать. Они чувствовали, что на них надвигается что-то такое, с чем не сладишь, нечто, не оставляющее надежды, — и потому утратили интерес и к самой жизни.
Лишь раз в тысячу лет человеческим очам является эта тайна. Узрев её, человек начинает увядать. Когда он рассказывает об истине, как она есть, другим, они увядают и вскоре умирают. Люди полагают, что это просто катастрофа, и потому им лучше об этом не знать, ибо не осознают (таков уж характер их обыденной жизни), что имеют больше, чем одно я, больше, чем одно упование, больше, чем одна-единственная возможность — там, наверху, в раю из песни могучего кузнеца Ахангара.
* * *
Не так уж часто среди суфийских притч встретишь что-нибудь по-настоящему пугающее, но при чтении «Рая из песни» чувствительного человека может всерьёз пронять её безысходность. Да и вопрос, поставленный в притче, тоже далеко не прост: насколько реальна наша реальность?
Итак, любимая песня кузнеца Ахангара описывала райскую долину, а слушали её люди из обычных долин. Что мы узнаём об этой песне? Первое – для её исполнения нужен особый настрой, просто так её не споёшь. Второе – она очаровывает и какое-то время звучит в уме неотвязно; третье – она кажется странно знакомой, как будто ты уже слышал её раньше, хотя слушаешь в первый раз. Если бы я был циником, то сказал бы так – некоторые песни для своего исполнения действительно требуют подходящего настроения; кроме того, всегда можно сказать желающим послушать уже набившую оскомину песню, что сегодня нет никакого настроя её петь. Что касается неотвязного зацикливания песенки в уме, то такое случается сплошь и рядом – со всеми, кто слушает одно и то же, а странное узнавание мелодии тоже не редкость, когда все хиты пишутся по одному лекалу. Но я – не циник.
Бывают люди с таинственным и действительно странным чутьём на истинность того, что им излагается. Мне не раз доводилось слушать истории о том, как человек после первого же прочтения какого-нибудь духовного текста чувствовал, что в содержании его есть Истина. Существует чутьё на Истину, и трудно объяснить его жизненным опытом или начитанностью – скорее, здесь помогает искренность человека по отношению к самому себе и к людям; именно она настраивает внутренний камертон, отзывающийся на слова, отражающие реальность. То же самое происходило с людьми, слушавшими песню и райской долине, и недаром у них возникал вопрос, насколько реальна долина из песни? Кузнец отвечал, что долина реальна настолько, насколько реальна сама реальность. Этот ответ можно трактовать по-разному. Первое значение: да, такая долина существует, и всё, описываемое в песне, – чистая правда. Второе значение: наша реальность подобна такой же песне, исполняемой Творцом, и все мы думаем, что имеем выбор как жить, но на деле строго следуем давно написанному сюжету песни и проживаем его снова и снова, если Творцу захочется пропеть песню заново. Долина существует точно так же, как существуем мы, а уж какова природа существования нашей реальности каждый может решать для себя сам – исходя из степени своей образованности и способности широко мыслить.
Замечу, что в притче нет ни слова о содержании песни про райскую долину, описывается только эффект, возникающий при её прослушивании. Поэтому мы не можем знать, насколько её образы и сюжет отличались от реальности той долины, в которой проживали её слушатели. Различия, видимо, всё-таки были, иначе с чего бы людям сомневаться в том, что райская долина действительно существует?
Другими словами, в песне изображалась несколько иная, более возвышенная и притягательная реальность, чем та, с которой были знакомы жители обычной долины. Людям нравилось о ней слушать, но ни у кого не возникало желания проверить истинность существования райской долины, поскольку всем она казалась красивой, но пустой выдумкой. Каким бы сильным ни было воздействие песни, оно никого не побудило к поиску иной реальности. Всё это было похоже на сон – приятный, вроде бы уже знакомый, но ни к чему не обязывающий; немного скрашивающий обыденность, но не более того.
Так часто случается с описаниями высших состояний, доступных человеку, – они выглядят настолько фантастическими, что поверить им могут только совсем легкомысленные люди. Или полубезумные, что ещё хуже. Слушать и читать о жизни святых и пророков нравится многим, но попробовать стать одним из них – упаси Господь. Аналогия просматривается, и рассуждать о возможности достижения блаженства и состояния безмолвного ума ничуть не трудно, а вот начать что-нибудь делать, чтобы обрести высшие состояния, способны далеко не все.
Ахангара, в общем, райская долина тоже не слишком беспокоила. Жизнью своей, судя по всему, он был вполне доволен, и искать от добра – добра не собирался. Но того, кто много говорит о чудесах, рано или поздно попросят их продемонстрировать. Хитрый Хасан спровоцировал публику, которой, видимо, тоже надоели картины недоступного им изобилия райской долины, и они с лёгким сердцем отправили кузнеца отыскивать место, о котором он так много пел. Призвали певца, что называется, к ответу за свои слова.
Понятно, что в решении Ахангара отправиться на поиски райской долины им двигало уязвлённое эго. Нужно было доказать свою правоту, а ещё убедить сомневающуюся девушку в том, что он не лжец и достоин стать её мужем. Впрочем, люди обычно приходят в поиск из эго-мотивов, потому что других у них просто нет. Цель может формулироваться по-разному, но в основе желаемого всегда будет смена внутреннего состояния с плохого на хорошее; или, используя образы притчи, человек будет искать возможности переселиться из долины беспокойства и страданий в райскую долину покоя, блаженства и любви. Или ещё чего-нибудь в этом роде. В общем, Ахангар хотел себе только хорошего, хотя и знал, что соваться в райскую долину с такой мотивацией не стоит.
И вот он отправляется в путешествие, преодолевая горные хребты и поднявшись на пять неприступных стен, следовавших одна за другой. Есть большой соблазн сказать, что пять стен указывают нам на пять ступеней нафса, но ничего подобного из дальнейшего текста не следует. Нет указаний на то, что в процессе подъёма Ахангар хоть как-нибудь внутренне изменился. Так что стены эти – обычная для многих притч и сказок метафора преодоления трудностей. Ну и, конечно, вертикальный подъём намекает нам, что искомая долина располагалась на ином, более высоком уровне Бытия. Далее выясняется, что в долине, которая должна быть райской, всё точно такое же, как в родной долине Ахангара; более того – даже люди живут в ней те же самые. В притче происходит весьма неожиданный сюжетный твист, смысл которого можно трактовать по-всякому.
Допустим, что восхождение Ахангара символизирует настоящее изменение духовного уровня искателя. Тогда, согласно притче, он выясняет, что жизнь в более высоком состоянии не слишком-то отличается от той, что он вёл внизу – во всяком случае, не слишком отличается внешне. Известно, что одного мастера дзен как-то спросили, чем он занимался до просветления. Он ответил: «Я колол дрова и носил воду». Тогда у него поинтересовались, что он делает после просветления. Он сказал: «Я колю дрова и ношу воду» (здесь тоже есть простор для толкования, но сейчас мы на этом останавливаться не станем). То есть внешняя жизнь просветлённого может мало отличаться от той, что он вёл до просветления. Поэтому, собственно, райская долина внешне остаётся такой же, как и обычная, ведь все изменения происходят внутри человека, а не вокруг него. Деятельным людям, стремящимся улучшить окружающую действительность, этот вывод может не понравиться, но им всегда что-нибудь да не нравится. Теоретически подобное толкование имеет право на существование, потому что в некотором количестве случаев соответствует истине – не все просветлённые становятся великими учителями и меняют свою внешнюю жизнь.
Если бы райская долина была почти такой же, как долина Ахангара, тогда мы могли бы подумать, что нам даётся указание на широко известную истину, утверждающую: «То, что вверху, подобно тому, что внизу, и то, что внизу, подобно тому, что вверху, ради завершения чудес единого», явленную миру Гермесом Трисмегистом. Но долина точно такая же, а потому данная притча не может служить иллюстрацией к этому его прозрению. Или может, если очень хочется связать несвязуемое.
Конечно, для понимания смысла одинаковости долин нельзя игнорировать зловещий финал истории, в которой умирает и сам Ахангар, и все, с кем он поделился своим опытом. Суть одинаковости в том, что люди в нижней долине являются двойниками тех, кто живёт в верхней долине. И что, казалось бы, в этом настолько пугающего, чтобы состариться и умереть, узнав об этом? Говорят, что у каждого человека на Земле есть около шести двойников, внешне очень похожих друг на друга. Само по себе это знание никак на нас не влияет, а встретив кого-нибудь сильно на тебя похожего, вовсе не обязательно получать психологическую травму. Не так уж ты уникален, и что с того?
К уникальности и особенности стремится человеческое эго. Ему хочется быть единственным и неповторимым, а осознание того, что оно вторично и не имеет самостоятельного существования, являясь отражением сущностных качеств человека и набора его идей, может привести к ощутимой травме – особенно тогда, когда получивший это знание человек не был к нему готов. В общем, можно толковать эту историю с точки зрения эго, которое умирает в процессе самопознания человека. Толкование получается несколько упрощённое, ведь в реальности всё происходит куда сложнее, но учесть его, чтобы иметь всю полноту картины, надо. Столкновение с реальностью самого себя редко проходит безболезненно, шок и отвращение частенько сопровождают осознание проявлений своего эго. Утрата иллюзий всегда болезненна, ведь они и создаются для приукрашивания реальности, всё равно – внешней или внутренней.
Фантазии ничем не лучше иллюзий. Бывают такие искатели, которым кажется, что настоящая реальность, открывающаяся просветлённому после достижения им благословенного состояния беспредельной ясности восприятия, должна сильно отличаться от той, что доступна чувствам обычных людей. Желание увидеть мир в иных красках и ракурсах, с новыми фантастическими элементами и возвышенными содержаниями, питает поиск отдельных личностей, склонных к проецированию своих фантазий на всё, что их заинтересовало. Правдивые истории о бытии просветлённых вызывают у них ощущение неудовлетворения и неполноты; и вот таким искателям точно не стоит отправляться на поиски райской долины, ограничившись тем вдохновением, которое они получают при прослушивании песен о ней. Реальность никогда не совпадает с духовными фантазиями.
И вот к чему мы постепенно приходим, рассматривая историю песни о райской долине: главный учебный её посыл сводится к предостережению от преждевременного получения знаний. Или от попытки узнать то, чего человек в принципе знать не должен. Вот, допустим, верит человек в то, что после этой жизни его существование будет продолжено в раю; в условиях намного более приятных, чем нынешние. И вдруг ему открывается – как чистая истина – что никакого рая там, наверху, не будет, а будет ещё одна в меру тоскливая жизнь в таких же условиях, что и сейчас. Обрадуется ли он подобному повороту событий? Людям нравится приукрашенная реальность, а потому рассказы про состояния просветлённых и песни о райской долине далеко не всегда соответствуют истине: многое в них преувеличено, а многое – придумано. И тому, кто полон желания жить обычной жизнью, лучше не заглядывать за кулисы Творения, чтобы не увидеть механизмы её поддержания и управления ею. Мало кому хочется чувствовать себя марионеткой или отражением непонятно чего – человеческое эго с таким справляется плохо и начинает болеть.
С другой стороны, если рассматривать слова «больше, чем одно я» с психологической точки зрения, тогда речь идёт о наборе субличностей, которыми человек пользуется как масками, даже не подозревая об их существовании. И тогда мы снова возвращаемся к теме исчезновения эго, чья реальность эфемерна.
Вообще, финальные утверждения о том, что есть больше, чем одно упование и больше, чем одна-единственная возможность, недвусмысленно отсылают нас к доктрине реинкарнации, в суфизме, как известно, отсутствующей. Возможно, автор притчи получил некий опыт, убедивший его в наличии этих самых возможностей, и он намекнул на них, сочинив эту историю. Не вполне понятно, зачем было так сгущать краски, ведь миллиарды людей в мире верят в реинкарнацию и не умирают из-за того, что как бы знают. И даже те, кто получил опытное знание о каких-то прошлых воплощениях, тоже особенно из-за этого не страдают.
То, что преждевременно полученное переживание может стать опасным, – это факт. Например, если увидеть сразу все свои подавленные желания, эмоции и чувства, можно получить весьма травмирующее впечатление, вкупе с крушением многих иллюзий о себе. Всё это будет сопровождаться глубоким разочарованием, а может быть даже – и отчаянием. Впрочем, как и сказано в притче, такое случается редко, но с теми, кто сильно хочет прыгнуть выше головы, – порой всё-таки случается. Поэтому последуйте мудрости этой притчи, и если хотите жениться, то добивайтесь своих избранниц и избранников обычными способами, без отъезда в длительное путешествие, из которого вы не вернётесь прежними. И не поддавайтесь на манипуляции «доброжелателей», подзуживающих вас проверить на собственном опыте то, во что вы верите и что вас очень вдохновляет. Если у вас вдруг получится, то для прежней жизни вы постепенно умрёте, хотя при этом, конечно, обретёте и новые упования, и новые возможности, это точно.
Хорошенько подумайте, прежде чем делать первый шаг.