Суфий сидел однажды утром на перекрёстке дорог, когда к нему подошёл молодой человек и спросил, не может ли он учиться у него.
— Да, но только один день, — сказал суфий.
Весь этот день возле суфия останавливались путники и задавали ему вопросы о человеке и его жизни, о суфизме и суфиях, просили о помощи или просто выражали уважение. Однако суфий просто сидел в позе созерцания, опустив голову на колени, и ничего не отвечал. Один за другим люди отходили. Уже ближе к вечеру к сидящим подошёл бедняк с тяжелой ношей и спросил, как ему пройти в ближайший город. Суфий немедленно поднялся, взвалил его поклажу себе на плечи и сопровождал его часть пути, указывая дорогу. Затем он вновь вернулся на перекрёсток.
Молодой человек спросил:
— Этот человек, выглядящий нищим крестьянином, — он что, в действительности скрытый святой, один из тайных странников высокого ранга?
Суфий промолвил:
— Он был единственным из всех, кого мы сегодня видели, кто действительно искал именно то, что назвал объектом своего желания.
* * *
Должна ли быть у суфия какая-то ясно обозначенная миссия, к выполнению которой он призван Богом? Или, если сформулировать вопрос иначе, должен ли суфий помогать людям? Ответ, который покажется очевидным, потому что укладывается в наши представления о правильном и хорошем, такой: конечно, суфий должен делиться с людьми своими знаниями и давать страждущим то, что он может дать, ведь он по сравнению с ними почти что высшее существо. А высшие существа на то и высшие, чтобы помогать низшим и заботиться о них, подобно тому, как это делают любящие родители в отношении своих ненаглядных чад. Другой ответ, в котором высшим существам плевать на заботы низших, поскольку они занимаются своими непонятными делами или просто блаженствуют без всякой на то причины, мало кому понравится.
Очевидный посыл притчи сводится к утверждению, что люди не знают, чего хотят на самом деле, или же знают, но предпочитают игнорировать это знание. Рассмотрим ситуацию немного подробнее.
Люди спрашивали суфия «о человеке и его жизни, о суфизме и суфиях, просили о помощи или просто выражали уважение». И никому из них суфий ничего не ответил; более того – он даже головы своей не поднял, чтобы на них взглянуть. О поведении суфия мы поговорим чуть позже, а сейчас попробуем разобраться в том, почему некоторые вопросы не имеют смысла.
Известно ли вам, что люди, не знающие, как решить свои личностные проблемы, часто идут учиться на факультеты психологии? Расчёт простой: узнав о закономерностях работы человеческой психики, эти люди надеются понять самих себя. Им кажется, что раз законы общие, то обнаружить в себе их частное проявление будет не так уж и сложно. Потом выясняется, что либо законы не такие уж общие, либо их знание мало что даёт в практическом смысле, но больших изменений в себе новоиспечённые психологи не обнаруживают. Оказывается, что одного только описания явления и его причин мало, если вы не знаете механизма его появления и исчезновения. Или знаете о нём недостаточно для того, чтобы прервать или изменить его действие.
Знание бывает разным, и порой то, что считается знанием, есть всего лишь ещё один вид заблуждения. Но как во всём этом разобраться? Придётся положиться на мнение авторитетов и экспертов, поверив им на слово, ведь они вроде бы должны знать, о чём говорят. А то, что эксперты по многим вопросам своей профессиональной деятельности не могут договориться даже между собой, обычно не берётся в расчёт.
Итак, суфия спрашивали о человеке и его жизни. Знаете, сколько эзотерических теорий существует на этот счёт? Многие сотни. Каждая религия имеет свою картину мира с указанием на место человека в ней. Каждая секта создаёт свою версию того же самого. Новомодные эзотерические течения тоже не остаются в стороне, собирая специфические коллажи из прежних «знаний» и дополняя их свежими домыслами. Представьте себе, что на всемирной конференции сновидцев каждый из присутствующих стал бы рассказывать свои сны на заданную тему. Разнообразие их содержания было бы весьма впечатляющим, а тема – одна. Примерно так обстоят дела относительно знания о человеке и о предназначении и смысле его жизни. Удивительно, что каждый из этих снов оказывается кому-то близок, понятен и, главное, кажется самой настоящей правдой.
Как на каждую рыбку находится едок, так каждое учение, каким бы фантастическим и противоречивым оно ни было, находится тот, кто принимает его за финальную версию Истины. Что отзывается внутри человека, какое совпадение происходит, когда он принимает на веру то или иное описание «истины»? Вот настоящая загадка, достойная серьёзного исследования. Хотя ответ предсказуем: я просто почувствовал (почувствовала), что это чистая правда, и что всё так на самом деле и есть. В конце концов, никто же не запрещал людям видеть сны, близкие по содержанию. Вот они и выбирают себе тот сон, который им больше нравится.
Когда человек принял для себя какое-то базовое описание мира, остальная информация подбирается по принципу согласованности с главным «знанием». Если картина мира требует некоторого уточнения, тогда его ищут в источниках, связанных с основным учением, а всё, что ему противоречит, просто игнорируется. Верования налагают ограничения не только на восприятие информации, но и на восприятие вообще, сужая его спектр. Поэтому целостного восприятия нет ни у кого, кто несёт в себе «настоящее знание» и свято в него верит.
Представьте себе, что к вам обращается с вопросом человек, стремящийся подтвердить или уточнить то «знание» о людях и жизни, которое он где-то уже усвоил. Если вступать с ним в беседу, то придётся опровергать большую часть его верований, а оставшееся объяснять по-другому. Но человек не хочет иного знания, он хочет укрепить то, что уже имеет. И если вы всё-таки начнёте с ним разговаривать, то станете участником бесплодного спора, в котором не будет победителей, но будет впустую потраченное время. Поэтому проще просто промолчать, ведь ваш ответ всё равно ничего не даст вопрошающему. И это, если угодно, – проявление сострадания. Тому, кто не готов принять Истину, не следует её навязывать.
Другие люди спрашивали о суфизме и суфиях. Они хотели удовлетворить своё любопытство и расширить кругозор. Возможно, они были какими-нибудь туристами, осматривающими местные достопримечательности. Почему бы не поболтать с суфием, раз уж он подвернулся по дороге?
Любопытство – разновидность беспокойства ума, собирающего впечатления. Любопытные хотят знать как можно больше обо всём на свете, при этом их интерес поверхностен, и там, где нет чего-нибудь таинственного, запрещённого или порицаемого, интерес к сбору информации быстро угасает. Суфизм таинственен, здесь есть чем поживиться беспокойному уму. Любопытные обожают всякие тайны – как соседские, так и общемировые. Эти люди незрелы, и потакать их мании узнавать скрытое совершенно ни к чему. И то, что суфий проигнорировал их вопросы, – вполне понятно.
Можно, наверное, решить, что спрашивающие о суфизме были потенциальными искателями, но на деле искатель в этой притче только один: тот, кто попросился в обучение к суфию.
Были те, кто просил о помощи. Мы не знаем, чего конкретно они хотели, но, по опыту прочих святых, известно, что люди всегда просят одного и того же: выздоровления, удачи в бизнесе, замужества и беременности. Они рассчитывают, что тот, кто стал ближе к Богу, почему-то должен помогать им в решении банальнейших земных проблем. Видимо, пример Иисуса, исцелявшего даже мёртвых, глубоко потряс их воображение, а потому от любого, кто кажется им хоть сколько-нибудь достигшим на Пути к Богу, требуются чудеса. Но просьбы посетителей суфия, видимо, никоим образом не вдохновили его хоть на какие-нибудь ответы. Люди явно просили не о том, что им было нужно на самом деле.
Выражающие уважение следуют общепринятому правилу, согласно которому духовных людей следует почитать. По мере всеобщего обмирщения это правило сейчас перестало быть значимым, да и духовно продвинутых так запросто уже не встретишь на перекрёстке. Однако верующие продолжают почитать монахов своих религий, и не всегда понятно, чего больше хотят почитающие – быть замеченными Богом, получить немного внимания духовного человека или искренне выразить то, что они и вправду чувствуют. В любом случае, выражение уважения и вовсе не требует ответа, если вы не озабочены тем, чтобы никого не обидеть, прослыв невежей.
В итоге суфий помог тому, кто обращался к нему как к обыкновенному человеку, без учёта его возможных духовных и прочих достижений. Кто угодно смог бы показать крестьянину дорогу, мистик здесь был не нужен. Тем не менее крестьянин получил всё внимание суфия и немалую помощь. Объяснение есть в притче – если необходимость истинная, то придёт и ответ, и помощь. И теперь нам пора перейти к рассмотрению роли суфия во всей этой истории.
Сидит он на перекрёстке четырёх дорог, метафорически открытый всем сторонам света. Такое положение указывает на максимальную его доступность. При этом суфий принял абсолютно закрытую позу – прижав колени к груди, наклонив к ним голову и обняв их руками. То есть, с одной стороны, суфий доступен, а с другой – закрыт, и чтобы раскрыть его для взаимодействия, нужно спросить или попросить о том, что тебе действительно необходимо. И я бы сказал, что притча иллюстрирует возможность взаимодействия с Богом, которого в ней символизирует суфий.
Почему не каждая просьба или молитва получает ответ? Версий существует много, но они основываются либо на теологических теориях, либо на фантазиях новоявленных эзотериков. Все, в основном, сходятся к тому, что виноват сам человек, просящий того, что ему не положено или нагрешивший столько, что ему, опять же, не положено уже ничего. Кроме того, говорят, что Бог мудр и Сам знает, на какую молитву отвечать, а какую оставлять неисполненной.
Согласно посланию притчи про суфия на перекрёстке главным условием ответа является истинная необходимость в том, о чём человек просит. Даже если существуют какие-то ещё условия для успешного взаимодействия, необходимость остаётся самой главной, и если она слабая или неправильно понята просящим, то ответа на неё не будет. Тот же, чья необходимость действительно высока, не только узнает дорогу, но даже получит облегчение своей ноши.
Люди часто обманывают себя, стараясь выглядеть лучше в глазах окружающих, да и в своих собственных глазах тоже. Поэтому далеко не все из тех, кто как бы ищет Истину, задавая разные вопросы или прося о помощи, нуждаются в том, с чем обращаются к Богу. Есть у человека идея, как и о чём нужно молиться, вот он и молится «правильно», но совсем не о том, в чём нуждается на самом деле. Хочет он личной силы, а просит о приближении к Богу – примеров расхождения запроса с истинными желаниями не счесть, а то, что они остаются без ответа, просто охлаждает пыл просителей, направляя их поиск в иное, зачастую не связанное с взаимодействием с Богом, русло. Отсутствие ответа – тоже ответ, если попытаться понять, почему тебе не отвечают, и не проецировать на ситуацию свои представления о причинах молчания. Не стоит приписывать суфию высокомерия, а себе – греховности, не нужно списывать всё на собственную незначительность и занятость Бога другими, куда более важными, делами. Не надо искать чёрную кошку в пустой комнате.
Куда полезнее попытаться понять, что не так с вашим вопросом. Из какой необходимости он исходит, и настолько ли она велика, чтобы стоило им задаваться? Есть ли в вашем вопрошании ещё какая-то цель помимо получения ответа на него? Честный взгляд на свои мотивы бывает очень полезным, хотя порой сулит весьма неприятные открытия. Видеть свою неискренность, тщеславие и «неправильные» желания никому приятно не бывает.
Теперь рассмотрим, какую роль в этой истории играет молодой человек, попросившийся в ученики к суфию. С одной стороны, он выполняет дежурную функцию несведущего персонажа, которому даются разъяснения, необходимые, чтобы донести до читателя суть происходящего. С другой стороны, благодаря ему мы узнаём, что суфий не занимается целенаправленным обучением людей. Какие результаты может дать однодневное обучение? Почти никаких, если только ученик не является суперспособным, схватывающим всё на лету человеком, или учитель не владеет особыми навыками внедрения знаний в ум ученика. Согласие на обучение в течение одного дня может иметь две причины. Первая: суфий берёт в обучение людей, но именно этот конкретный ученик пока не готов к тому, чтобы учиться, и тогда всё поведение суфия по отношению к вопрошающим было способом показать, что молодой человек хочет не того, чего просит. То есть из ответа суфия ученик должен был понять, что его запрос на обучение не относится к тому, чего он на самом деле ищет. Одного дня для наглядной демонстрации этого суфию должно было хватить.
Тот, кто учит людей, предлагает им разъяснения полученного урока и указывает на их истинное состояние. Здесь ничего подобного не произошло, а значит, суфий не может взять молодого человека в ученики, потому что в принципе не занимается обучением. Его сострадания хватает ровно на то, чтобы позволить побыть рядом с собой один день, но не более.
Вывод «ученика на один день» относительно поведения суфия очень характерен: раз уж он помог только одному человеку, причём не самому представительному, значит, тот имеет особые заслуги и, видимо, является скрытым святым. Точно по этой же логике люди думают, что молитвы, исполняемые теми, кто ближе к Богу, будут действеннее их собственных молитв. Поэтому они просят тех, кого считают приближенными, помолиться о разрешении своих проблем и обижаются, если получают отказ. Правило необходимости «работает» для всех одинаково, но люди о нём понятия не имеют и не понимают того, что необходимость святого в решении их проблем чаще всего близка к нулю. Настоящий святой может оказать помощь той властью и силами, которые у него есть, но молиться о решении чужих проблем он будет только в том случае, если его силы прямо связаны с молитвенной практикой. В том же, что касается необходимости как ключа в получении помощи, мы перед Богом все равны.
Раз уж суфий не занимается обучением, зачем он вообще сидит на перекрёстке? Задачи пробуждать людей у него нет тоже, иначе он ответил бы на все заданные ему вопросы, сделав это так, чтобы ум спрашивающих завис и возникла возможность проблеска понимания сути вопроса и ситуации того, кто его задал. Остаётся только два варианта: либо суфий решал какую-то свою конкретную задачу, зная, например, что здесь появится человек, которому понадобится помощь, и ждал именно этого человека, любо он просто дрейфовал согласно неким своим ощущениям и действовал спонтанно. В первом случае суфий всё ещё остаётся в служении, строго следуя видению Воли и Узора, во втором – он стал свободным, выйдя из служения и отказавшись от целенаправленной работы. Так бывает, и такой выбор возможен. Тогда и учеников в обучение он брать не может, и взаимодействовать будет только с теми, чьё обращение вызовет в нём отклик. Причём это толкование состояния суфия никак не отменяет аллегорию его поведения с ответами Господа на человеческие молитвы; это разные уровни толкования смысла притчи и ситуаций, которые она иллюстрирует. Суфий живёт по другим законам, которые мы можем понять только весьма приблизительно. А то, чего нам понять не дано, мы и толковать не станем.
Пусть просветлённые живут своей жизнью, а мы будем жить своей; тем более что необходимостей разного рода в ней полным-полно, и есть способ получения помощи в их разрешении. Осталось только освоить навык различения, позволяющий не путать мнимые необходимости с истинными, но и с этим можно разобраться. И, осенённые блестящими перспективами продуманного взаимодействия с Господом нашим, мы сможем уже, наконец, наладить собственную жизнь, сделав её более толковой и приятной для себя и окружающих. Возможность такая, во всяком случае, у нас есть.