Вчера на группе я дала обратную связь одной участнице, что у неё происходит «жизнь невпопад» до тех пор, пока будет подавлять, отворачиваться, объяснять.
Мне было неприятно говорить эти слова, и не только по той причине, что могу обидеть. Очень уж садняще и глубоко отзывалось в сердце. Взяла на заметку, что надо бы посмотреть, почему корябает этот речевой оборот «жизнь невпопад».
Сегодня выдался почти свободный день. Позвала собак и пошла в поле. На просторе пуржит, смывает белизной краски. Пространство выглядит обнажённым и беззащитным. На несколько километров окрест нет ни одного человека, я чувствую себя как эти лес и равнина: внутренне обнаженной. В таком беспокровном состоянии начинаю молиться о том, чтобы Господь не покинул меня. Внутри разворачивается ответ (как сложно описывать такие моменты без попсы), что Он и не покидал меня. И я понимаю, вижу целиком то, о чём буду сейчас писать. Точно так же, как произошло неделю назад, когда писала текст «Пиши сейчас». Уже тогда тема проявилась, но, оказывается, не хватало озарения о «жизни невпопад».
Контекст нужно расширить.
Думаю, что не ошибусь в предположении, что немалое количество начинающих искателей не очень хорошо понимают, зачем нужно «ворошить старое»: созерцать, выражать. Ну вот же всё хорошо. И Господа видать, только руку протяни, и помыслы высокие звенят во вдохновлённой голове. А тут опять: «иди в боль, иди в страх». Устали уже от них, сколько ж можно. Господь не может быть столь разборчив и жесток. Скорее всего эти рекомендации для других, подавленных, не стремящихся. Мистические практики — вау! осознанность — сплошная выгода. А смотреть на давно прошедшее… зачем?
Немного преувеличиваю, но суть размышлений именно такова. Пишу про себя и про тех, о ком знаю лично: ещё с десяток учеников))
Думать думала, но практики делала. Дисциплина и терпение помогали. И безоговорочное доверие Мастеру.
Ситуация изменилась, когда после одного из семинаров мой куратор почти между делом написал о моем страхе людей. «Да ну!». Человек я вполне активный в социуме, общения со всякого рода человеками хоть отбавляй, общий язык находить умею. Впрочем, отмахиваться от слов не стала (куратор зря не скажет). Села в созерцание. Про то, что я увидела, как обнажился самый корень моего комплекса неполноценности (в который долго отказывалась верить), я напишу позже. Важно то, что это созерцание сдвинуло моё отношение к практикам перепросмотра, созерцания, выражения, к базовым практикам. Нутром усваивается лучше, чем головой.
Детство я смотрела много раз. Рыдала, ругалась, ненавидела, сочувствовала, бесилась, сожалела, боялась, цепенела, причитала, молилась. Печали становилось меньше. Простор внутри уже был. Но… обманывать себя не могла, видела, что один период жизни исчез из памяти. Такая забывчивость настораживала. Не помнила себя я во взрослом возрасте, в замужестве. Печаль всплывала, стоило зайти в квартиру к сыну, где когда-то жила с детьми после ухода от мужа.
Три недели назад, перед затвором навещаю сына и вновь ощущаю знакомую, никакими способами невыплакиваемую печаль. Тут меня осеняет. Вспоминаю, как на последнем семинаре Мастер рекомендовал одному ученику посмотреть фотографии забытого периода жизни.
Беру альбомы с фотографиями, и тоска накрывает по маковку. До затвора ждать полдня, и предстоит вечерняя работа с психотерапевтической группой. Дотерпела, не подавив.
Вхожу в помещение, где предстоит быть в затворе, и мгновенно миг погружаюсь в отчаяние. Ни один перепросмотр не был настолько болезненным. Я проживала все чувства, которые подавляла, пока растила детей.
Давным-давно, ребёнком лет шести, маленькая Света решила, что уж она-то никогда не сделает своим детям больно. А ее опыт боли был уже немалым. Больше всего девочка боялась скандалов мамы и папы, боялась их эмоций. Значит, чтобы будущим детям не было больно, нужно чтобы они не увидели «плохих» чувств мамы.
Решение было воплощено идеально. Я цепенела, застывала, когда мне было страшно за детей или когда им было плохо. Хорошо помню, как не могла даже двинуться — ни сказать, ни обнять. «Мне нельзя, нельзя проявлять страх, боль, я должна быть ровной».
Прошло более тридцати лет. Я рыдала на полу и твердила: «доченька, я люблю тебя» или «сын, я с тобой». Я выговаривала все страхи. Раз за разом повторяла: «я не знаю, что делать», проживала моменты беспомощности и одновременно любви. Смотрела фотографии, оживляла моменты, оживала сама. Вины не было. Я уже знаю, что по-другому и не могла. Я НЕ ЗНАЛА. И из этой фразы и пошло раскаяние, о котором писала ранее. Я так и говорила: «Господи, я не знаю, я сдаюсь, забери мою волю». Каким-то чудом видела, что хоть и не могла поступать по-другому, но всё же это был мой выбор. Пока не хватает слов, чтобы передать это кажущееся противоречивым: «не могла, но выбор мой».
Сегодня же, когда шла по полю, вновь… то ли ветер, то ли недоплаканность… слёзы текут. В моём сердце перемешались и боль, и любовь, и благодарность, и стремление. Я не хочу жить невпопад. Вот оно о чём! — это колющее — «жизнь невпопад». С забитым внутренним пространством можно жить только невпопад, только из травм, только из случайным образом посеянных в голове идей. Сейчас льются слёзы, и в затворе плакала в общем-то опять невпопад, потому так горько. Эти слёзы накопились и могли бы стать совсем ядовитыми, сейчас же лишь жаляще-солёные.
Перечитала. Удивилась. Я не плакса-вакса, но вот уже вторая статья… А ведь хотела просто поделиться, что практики созерцания и выражения очень важны. Как будто без меня не знаете)) Но вот надо это писать и никак по-другому. Только, пожалуйста, не спрашивайте, кому надо. Наплетёт ум и запутается.
Самое драгоценное же моё удивление, о котором решаюсь открыто говорить на сайте нашей Школы, — это мой переход от языческо-пантеистического мироощущения к спокойному знанию: Господь есть. И моё понимание, что без Него вся жизнь невпопад.