Думал я, что знаю мир,
Если жил, дружил с людьми
Шёл и падал, и вставал,
Чтоб стать мудрей.
Понял я в какой-то миг,
Что так мало я постиг
И что всё лишь предстоит
В судьбе моей…
(из песни Юрия Антонова
«Мой путь прост»,
автор стихов – Олег Жуков)
Интенсивная деятельность в мире зачастую не возможна без некоторой степени одержимости (чаще называемой убежденностью) деятеля определенными идеями, которые, формируя соответствующие желания, способствуют направлению необходимого количества энергии в требуемое русло. В современной психологической и околопсихологической литературе связанный с этим мыслительный процесс называют целеполаганием или, проще говоря, постановкой цели. Ибо деятельность без понимания цели (хотя бы и ложной) разумным людям, к каковым каждый из нас без зазрения совести причисляет и себя, представляется пустой тратой времени.
Так совершались великие географические открытия, научные и технологические прорывы, покорялись космические просторы и океанские глубины, так, в конце концов, после некоторых колебаний, мы все же решаемся приступить к не раз уже отложенной уборке своей квартиры.
Итак, сколько-нибудь продуктивная деятельность в мире не возможна без убежденности, но что есть убежденность? Как часто мы задумываемся – во что мы на самом деле верим? На основании чего выносим свои суждения?
Наверняка каждому приходилось в своей жизни сталкиваться с людьми, убежденными в чем-либо, например, в своей правоте по некоторым вопросам. И каждый может, проанализировав свои ощущения, подтвердить, в какое мучение превращается подобное общение, в особенности, если ваши собственные убеждения отличаются от убеждений оппонента. Особо шизоидные типы умудряются оказывать такое влияние на собеседника, что тот невольно принимает их воззрения и через какое-то время начинает ретранслировать их в мир как свои собственные. Что поделать, ведь, как известно, свято место пусто не бывает. И зачастую, по меткому выражению одного современного писателя, правда приползает туда, где живет сила, а не наоборот…
Научные исследования синдрома обращения в веру получили импульс развития во время и после войны на корейском полуострове (1950 – 1953), однако по большей части остались предметом специализированных изданий и монографий, так и не став осмысленным достоянием большинства современных культур. Суфийский учитель 20-го века Идрис Шах в своих книгах неоднократно обращал внимание на то, насколько глубоки корни данного явления и как незаметно, и оттого еще более коварно, вплетены они в повседневное поведение человека. Он подчеркивал, что человеческое существо является своего рода коммуникатором, встроенным в различные энергообменные процессы, и игнорировать данную роль означало бы вырвать человека из всеобщего космического энергетического контекста.
Приводя в качестве иллюстративного примера поведение маленьких детей, Шах выделял последовательные фазы «загрузки» и «разгрузки», на первой из которых человек получает нечто из окружающей среды (какой-то предмет, «знание» или что-либо еще), а на второй инстинктивно пытается передать полученное вовне. Вторая фаза, как правило, следует за первой сразу же после того, как человеческий ум зафиксировал факт, что «уже получил» это нечто. Однако не менее важная фаза усвоения полученного зачастую пропускается, поскольку требует осознанности, критического отношения к содержанию полученного и, что также немаловажно, некоторого времени. Развитие способности к усвоению, в отличие от загрузки и разгрузки, требует сознательных усилий со стороны индивида и, по всей видимости, не является безусловным рефлексом, хотя данная способность и присутствует в каждом человеке в виде потенциала.
Можно сказать, что в суфийском понимании упомянутая способность к усвоению тождественна способности к обучению. Для того, чтобы эффективное усвоение обучающих материалов стало возможным, учащемуся требуется занять правильную позицию по отношению к учению, что составляет наиважнейшую часть науки, называемой «учиться как учиться». Иногда на это, без всякого преувеличения, могут уйти годы. Редко кто способен постичь эту науку с лёту, те же, кто пытается проскочить эту часть Пути «на халяву», неизбежно попадают в плен иллюзий своего ума разной степени тяжести.
Поистине обучающие ситуации окружают нас повсюду. Отнюдь не редкостью является представленный в различных притчах сюжет, когда человек, находящийся в стадии «разгрузки», неосознанно сообщает нечто действительно полезное для того, кто в данный момент времени нуждается в этой информации. Внимательный человек с восприимчивым и сбалансированным умом способен абстрагироваться от формы и даже источника знания, сосредоточившись на его содержимом, в силу чего может обучаться даже у дураков. Как говориться – «кто-то сказал, а кто-то услышал». Неизменным условием в таких обстоятельствах является определенная степень открытости человека на всех уровнях, отсутствие которой Идрис Шах обозначал персидским техническим термином «мугхарадх». Последний, в смысловом переводе, характеризует состояние убежденности, которое представляет собой завесу, мешающую объективному восприятию происходящего.
Человеческий ум хитер и изворотлив, и порой, чтобы пробиться сквозь выстроенные им завесы, требуется применять методы, которые застают его врасплох либо маскируют подачу материала, помогая импульсам знания проникать в требуемые зоны. Притчи и анекдоты о Мулле Насреддине, сочетающие в себе применение юмора и метода «маламати» наряду с другими неочевидными конструкциями, представляют собой один из уникальных образцов учебных материалов, демонстрирующих самые разные принципы.
Мне представляется, хотя вряд ли возможно установить это доподлинно, что одним из первых прообразов Муллы Насреддина был Диоген Синопский, живший в V-IV веках до нашей эры. Его учителем был Антисфен, основатель школы киников и, в свою очередь, ученик великого Сократа, сумевшего использовать в целях обучения даже собственную смерть. Согласно дошедшим до нас сведениям Диоген, зачастую выставляя себя во внешне крайне неприглядном виде, обнажал перед людьми их же собственное лицемерие, глупость, непоследовательность и прочие завесы. Такие демонстрации иногда принимали форму откровенного эпатажа, но, как известно, всякий мудрец использует в своей работе методы, соответствующие времени, месту и людям, с которыми ему приходится работать. Величайшие же из мудрецов способны создать материалы, которым предназначено «сработать» спустя века.
Как это почти всегда случается, учение, представленное в виде письменных или устных материалов, подвергается искажению и порождает различные нелепые имитации. Древняя школа киников не стала исключением. Те, кто сегодня увлекается «цинизмом», без разбору окуная все, что ни попадя, в смесь дерьма с сатирой, демонстрируют, по сути дела, свое собственное состояние ума и его компенсаторные механизмы, будучи при этом крайне далекими от понимания настоящей сути цинизма. Непривязанность к внешним формам и открытость восприятия не покупаются так дешево, как это может показаться.
Сократ сказал: «Я знаю, что ничего не знаю». Каждому следует глубоко вдуматься в эти слова. В них присутствует и констатация, и суть, и метод. Идущему по Пути крайне важно уразуметь и то, и другое, и третье. Несмотря на то, что адаптацию учебных материалов в соответствии с принципом «время, место, люди» производит Мастер, в обязанность учеников входит подготовить и настроить себя для их восприятия. Для тех, кого условно можно назвать «знайками», характерны такие крайности, как безоговорочное принятие каких-либо идей на веру с их дальнейшим навязчивым распространением или, напротив, упрямое сопротивление. В этих случаях, в силу действия вышеописанных механизмов, фаза усвоения фактически отсутствует, а энергия направляется на внешнюю деятельность. Принцип Сократа может помочь стать конструктивным «незнайкой», чтобы Знание могло открыться нам, когда представится соответствующая возможность. Однако и здесь следует соблюдать осторожность и не впасть в соблазн самопотакания или низкопробного цинизма (в самом плохом смысле этого слова).
В заключении хочу отметить, что ни сколько не претендую на правозвестие "универсальных" принципов, к тому же сказанное выше затрагивает лишь некоторую часть сложнейшего и многогранного процесса, а посему уделять ей большее внимание, чем всем остальным аспектам Работы, было бы недопустимым упрощением и напрямую отражало бы непонимание сути. Работа в группе, к примеру, требует высокого искусства Мастера и сбалансированности энергий. Полагаю, что в групповой работе необходимы как «знайки», так и «незнайки» в определенной пропорции, не соблюдая которую невозможно прогрессировать. Перекос в ту или другую сторону грозит деградацией и вырождением Работы. Можно предположить, что избыток людей первого типа приведет к развитию тенденций «сектантского мышления» с превращением группы в социальную структуру, а второго – к пассивности и недостатку энергии, необходимой для выхода Работы на новый уровень. Для каждой группы этот баланс будет индивидуальным. В каких-то ситуациях уместна внешняя деятельность, в каких-то внутренняя, а в каких-то они должны совершаться параллельно. Каждый из нас может становиться учителем для другого и наоборот, ибо, как сказал один мудрый человек, – для того, кто не способен учиться, учителя не существует.