Говорят, что конкуренция – это одна из основ свободного рынка, но если посмотреть шире – это одна из стратегий социальных отношений вообще. Человек от рождения обречён на взаимодействие с другими людьми, и для этого он вырабатывает целый набор стратегий: как встраиваться и отгораживаться, проявляться в социуме и избегать общения. Всё это банально и интуитивно понятно, пока не обнаруживается в самоисследовании как твой стереотип поведения, с которым нужно растождествиться и который надо стереть. Вступая на Путь, человек подспудно продолжает свою линию взаимодействия с миром – хочет быть особенным и избранным, защищённым и неуязвимым, успешным или правильным. Увидеть своё отношение к Пути, своё изначальное желание, связанное с миром, которое ты приносишь на Путь, пытаясь повернуть вектор внимания внутрь, продолжая при этом верить во внешние вещи и всё ещё их желая, – это целый этап и значимое открытие. Не видела, чтоб оно радовало открывателя, но оно точно меняет того, кто узнаёт эту до поры скрытую от себя истину.

Хочется рассказать эту историю не просто как историю про себя (хотя это наблюдения за собой), а как историю многих искателей, у которых эта стратегия проявлена в разной мере. Итак, конкуренция. Желание быть лучше других, выделиться из общей массы людей, не потеряться в гуле голосов, а прозвучать. Это желание не давало мне покоя и до прихода в обучение, в поиске счастья на дороге жизни. Известно-то мне желание было, но это загадка работы на начальном этапе – когда кажется, что многое видишь и знаешь про себя, а не можешь до конца понять, насколько это на тебя влияет, не можешь увидеть, что есть главное желание, а что придаточное к нему. Поэтому вроде знаешь свои привязанности и препятствия, но не можешь их убрать, и после лавины попыток это проработать решаешь, что это уже никогда не изменится. Пользуясь правом посмотреть в то прошлое (начинающего обучение) из сегодняшнего будущего (продолжающего обучение), оптимистично скажу, что изменения приходят, только глубокие вещи меняются медленнее, чем вначале хотелось бы.

Сравнивать себя с другими – основа конкурентного мышления. Сначала у искателя выстраивается картина, что есть некий набор умений, качеств и достижений (духовных, конечно) – которые указывают на продвинутость/духовность – и потом по этим критериям выстраивается иерархия более и менее продвинутых участников. На более продвинутых можно равняться и к ним стремиться, при склонности искать защиты и покровительства – им поклоняться, а при амбициозном складе ума – с ними соревноваться. Это увлекательная игра – бежать к линии горизонта, но чтобы ты непременно был первым среди бегущих. Чтобы двигаться по дороге и не скучать, уму нужно какое-то понимание расстояний, нулевой километр и верстовые столбы. В детстве, когда в поезде становилось скучно ехать, я, помнится, вставала у окна и следила за столбиками, размечавшими стометровые отрезки между указателями километража вдоль железной дороги. Можно было очень долго этим заниматься, непонятно, зачем, но уму было хорошо и приятно смотреть на столбы и убеждаться в том, что нумерация не прерывается, движение продолжается, число километров растёт. В жизни такое «успокоительное» понимание движения к горизонту (или к финалу жизни) даёт шкала достижений, среди которых аттестаты, зарплаты, звания, ныне подписчики, а на Пути – нафсы, сиддхи, чувствительность, осознанность, интенсивность практик, да мало ли что можно найти, за что похвалить себя или принизить других.

Изначально я думала, что это компенсация, что я себя чувствую плохой и хочу быть лучше других. Взаимосвязь очевидна, но желание соревноваться это не отменяло. Особенно болезненно оно проявлялось, когда я узнавала о чьих-то успехах в работе над собой, о каких-то преимуществах других искателей. Это уверенно приводило к депрессии и разочарованию в себе, переживалось как боль разной степени интенсивности, но всегда с ощущением «всё пропало». Был такой замкнутый круг гнобления себя от состояния радужных надежд, что можно всё исправить и стать хорошим (а лучше – лучшим), до очередного подтверждения, что всё-таки ты окончательный урод и исправить ничего нельзя. Это утомляло. Со временем меня уже расстраивал не столько факт, что я хуже кого-то, а сама механистичная реакция эго, она выматывала своей нестираемостью, я просто не могла докопаться до клавиши её запуска. Я не хотела узнавать про продвижение других людей, потому что не хотела чувствовать зависть и уныние, а ещё боялась, что все остальные увидят мою реакцию, она казалась стыдной и неправильной.

Исследуя эту тему, я обнаружила, что вообще не хочу мира, в котором я не являюсь лучше других. Речь была не про то, что я оказываюсь обязательно хуже, но сама мысль о том, что я не «особеннее» других, а такая же, как они, вызывала тоску: «зачем тогда жить». Почему мне было так жизненно важно оказаться лучше других, на первых порах я увидеть не смогла. Важно – и всё тут. Потом открылось, что я болезненно переношу чужое превосходство, если кто-то рядом со мной лучше-быстрее-сильнее, если у других, как говорится, есть конкурентные преимущества. У всего этого были причины из детства, но для данной истории детали неважны. Забраться на самую вершину горы было моей стратегией убежать от боли (невыгодных) сравнений, способом защититься от ситуаций, в которых кто-то мог бы продемонстрировать мне своё превосходство. Как когда-то мне демонстрировали его близкие. Думаю, я просто решила, что не хочу это чувствовать. Представление иррациональное, детское, понятно, что неисполнимое, но ум держал его на самом значимом месте, поскольку оно давало надежду справиться с травмой. Каждый раз, когда вершина моей воображаемой горы отдалялась за облака или на ней показывался чей-то силуэт, это приносило боль сожалений, что моё заветное желание покорить этот Эверест и водрузить на его свой флаг никогда не исполнится.

Покровы с желания быть лучше других срывались, но каждый раз под ними открывались новые виды. Оказалось, что мне важно не просто «быть хорошей», но чтобы остальные люди подтверждали мне, что со мной всё нормально. Понадобилось много времени, чтобы я поняла, что поиск таких подтверждений нелогичен и обременителен в общении с миром: я была требовательна к тому, как люди ко мне относятся (понятно, что относились они по-разному), и большинство людей не могли так уж хорошо меня знать, чтобы их оценка была объективной. Это открытие заставило присмотреться внимательней к тому, а почему мне чужое мнение так важно. Почему недостаточно моей внутренней оценки себя? В уме укоренилось такое неприятие себя и самоосуждение, что ум переориентировался на внешнюю оценку: «Пусть другие поймут, что я не такой уж плохой человек, и объяснят это мне. Причём так, чтобы я поверила, потому что я буду сопротивляться.» Ум расщепился на две части, одна из которых была убеждена в моей плохости (и готова была искренне биться за это и крутить мысли про ничтожество), а вторая пыталась её побороть и перевоспитать.

Желание нравиться людям – с одной стороны, страх их осуждения – с другой, это были два главных кита, на которых стояла моя стратегия вписаться в мир отношений. С этими опорами всё понятно – они помогают подстраиваться, вписываться и делают людей социально удобными. Удивил меня третий кит, которого я обнаружила в подводном царстве своего бессознательного. Им оказалась конкуренция – желание быть лучше всех и страх быть униженной чужим превосходством. Мне казалось, что «лучшесть» ограждает от осуждения и помогает сносить боль от чужого превосходства, несогласия и насмешек. Как-то раз мне снова взгрустнулось от рассказа о чужом продвижении, и я села в созерцание с решимостью, что не хочу больше соревноваться, не хочу выискивать чужие недостатки, утешая себя, что я не хуже, не хочу расстраиваться из-за того, что кто-то где-то что-то смог и достиг. Так мне открылось понимание, что стать лучшей означало для меня обезопасить себя в общении с людьми, чтобы не бояться этого общения и не мучиться чувством неполноценности. И тогда я задала себе вопрос: Реально ли мне нужен Господь? Могу ли я отдать эту иллюзию защищённости и продолжить свой путь к Богу внутри, не напоказ, не вовне, без надежды на исполнение сокровенных желаний, без расчёта на одобрение и симпатию со стороны людей?

Так странно искать Света, а находить в себе внутреннюю тьму. Открывать в себе не любовь, покой и насыщенность, а зависть, неприятие и недостаточность. Человек идёт через эти тёмные состояния, всё отчетливее замечая свою несвободу, ограниченность, механистичность и мечтая о Свете и освобождении. Одновременно принимая, что этого может и не случиться. Смотреть на внутреннюю тьму без желания ускорить прохождение через тёмные состояния – это то, что приходит с опытом и позволяет отсмотреть свои реакции глубже, не припечатывая их поверхностным быстрым пониманием: что это, откуда взялось и с чем связано. Вписаться в сообщество людей, желая их симпатии и одобрения, но упорно пытаясь доказать им своё превосходство – это парадокс в духе Льюиса Кэрролла и человеческого бессознательного.

Когда я пришла на Путь и начала обучение, я была уверена, что кроме Пути и Бога мне ничего не нужно. Я даже верила, что готова умереть за это. Это не было самообманом или чем-то внушённым, но эта вдохновлённость лежала поверх других убеждений и программ, из которых состояла личность. Личность не перепрограммируется вдохновением, даже если внешне это может так выглядеть. Вдохновение как первичный капитал, дающий заряд энергии на первые шаги внутрь, к самоисследованию. Мой внутренний импульс был, конечно, искательский, с запросом на иное состояние, на поиск Высшего, на обретение другого смысла. Но каков бы ни был запрос, и как ни велико желание изменений и скорейшего достижения, шаг к его выполнению делается из тех умений и установок, которые имеются у искателя. Мой шаг внутрь был сделан из моих отношений с миром – я хотела доказать другим (и себе), что могу и достойна. Желание соперничать и обогнать остальных лежало глубже желания достичь высших состояний, оно было важным для личности, потому и смотреть на него, и растождествиться с ним было сложно. Оно окрашивало желания, связанные с продвижением по Пути, усилия в практиках, в работе с реакциями, в поиске взаимодействия с Богом.

Глубинные желания, встроенные в основу личности, в её принципы отношений с миром и понимания себя, можно сравнить с тенью, которая сопровождает любые проявления человека, придаёт им сумеречный оттенок и мешает видеть реальную ситуацию. Сравнение и соперничество – инструменты ума, ориентированного на внешний мир, на то, чтобы уводить внимание от внутренней реальности наружу, в отношения, в погоню за объектами и достижениями. Личности присуща привычка вписывать себя в мир или отгораживаться от него, встраиваться в иерархию отношений или создавать свою. Чем меньше мира в человеке, тем меньше его потребность самоутверждать себя как личность, участвовать в соперничестве и борьбе за ресурсы, выстраивать защиты от внешних воздействий и отделять себя от тех, кого принято считать другими. Внешний мир и желания, с ним связанные, это «теневая» часть личности, которая и создаётся для жизни в мире. От этой части нельзя просто убежать или отгородиться, сделав вид, что её нет, что мир и отношения тебе не нужны. Пока есть личность, она показывает себя, строит отношения, и эти шаблоны растворяются и стираются постепенно.

Необходимость в Высшем, стремление к нему, импульсы Воли проходят через личность, покуда та существует. Они окрашиваются её желаниями и страхами, как мутнеет луч света, проходя через затемнённое стекло. Куда ни беги, хоть в забытьё, хоть в духовность, от своих теней не убежишь. Но можно перенаправить ракурс, обратив своё внимание внутрь, не привязываясь к миру, не пытаясь встроиться или спрятаться от него. Повернуться к себе такому, какой ты есть внутри, за всеми защитами, ролями и достижениями. Возможно, даже без опоры на знания и опыт. Обнаружить себя, какой ты есть без самоотрицания и самоосуждения, и идти глубже, с каждым шагом освобождаясь от того, что может быть познано и растворено. На этом Пути нет соперников, этот Путь у каждого свой.