Часть первая
В одном большом городе жил дервиш по имени Мустафа, который несколько лет занимался у одного известного суфийского Мастера. Мустафа вел благочестивый образ жизни, старательно выполнял предписанные практики, перечитывал книги своего наставника и в какой-то момент стал думать, что все уже ему известно и он сам может вполне себе учить других. Особенно ему нравилось учение Мастера про свободу воли, и он любил поразмышлять на этот счет:
— Вот где-то, скажем, идет война – рассуждал дервиш, — одни воины убивают других, а Бог не вмешивается. Почему? А потому что у людей есть на то свобода воли. Одни вольны убивать, другие гибнуть. Или вот, например, известный купец. Дело сколотил, торговлю наладил, правителю страны в долг дает, а для домашних скряга-скрягой. Стало быть, выбор он такой сделал, купцом стать, а не водоносом, например. Господь, может, и рад бы его вразумить, чтоб не жадничал, но свобода воли – закон общий.
Подобные рассуждения о всеобщем, может, и хороши для ученых мудрецов, но плохо помогают на духовном Пути, поэтому дервиш остановился в развитии. А в это время в его группе у других искателей стали Сердца одни за одним открываться, а кто-то даже Волю принять умудрился.
«Как же так?» – возмущался Мустафа, – «им все, а мне ничего? Чем я хуже? Разве не усерден я в практиках, разве не внимательно ли я слушаю Мастера, разве пропустил ли я хоть одно занятие?»
И понял Мустафа, что надо что-то менять или меняться самому. Но что именно нужно было делать не знал. Спросить Мастера в очередной раз как-то неловко, а попросить совета товарищей мешали зависть и гордыня.
Выход был только один – молитва, и Мустафа приступил к ней с величайшим рвением. Сел он и долго просил Господа открыть ему Сердце и продвинуть на Пути, под конец заплакал даже. Господь сжалился над искателем и открыл ему три мудрости. Первая заключалась в том, что человек на Пути ничего не может делать сам, все делает Господь. Вторая говорила о том, что нет и не будет у человека такой личной воли, которую можно предложить Господу как равноценный обмен. А третья мудрость сводилась к простому совету удалиться в затвор.
Мустафа обдумывал слова Всевышнего и одновременно старался уладить дела на службе, чтобы появилась возможность уединиться на неделю. А товарищ по группе любезно предложил ему для этих целей свой загородный дом. И все это сложилось так гладко, что дервиш понял простую вещь – если человек принимает решение, Господь всегда помогает его осуществить.
Часть вторая
Как правильно уходить в затвор, Мустафа вроде бы понимал, но на всякий случай взял с собой пергамент с подробными наставлениями Мастера на этот счет. Расположившись в уединении, дервиш принялся ждать. Ему казалось, что сам по себе затвор окажет на него чудодейственный эффект, главное в него попасть. Однако прошел день, второй, а Мустафа просто сидел, ел и спал в одиночестве. Созерцание и муракаба больше влекли к дремоте, нежели открывали Истину.
На третий день он забеспокоился и перечитал еще раз указания Мастера. К своему удивлению, Мустафа обнаружил, что в затворе можно читать книги, но в меру. Как на беду, в доме его товарища были, в основном, богохульные книги, написанные смуглыми индийскими еретиками с обилием непонятных слов и содержанием, недостойным правоверного. Превозмогая отвращение, но повинуясь смутному чувству, дервиш снял с полки первую попавшуюся книжку и открыл на произвольной странице. На ней предлагалось написать свой вопрос на бумаге, дождаться от их многорукого Бога ответа и записать его. Выходило, что автор таким образом исписал целую книгу своих «бесед», в которых он, без всякого почтения, задавал Божеству разные ничтожные и непристойные вопросы, недостойные высокодуховного ученика суфия. Мустафа хоть и скривился от подобного святотатства, но совет ему внезапно понравился. Уж он бы не отвлекал Бога всякой ерундой, а вел бы диалог на должном уровне, приличествующем благочестивому мусульманину.
Не успел Мустафа написать свой первый вопрос, касающийся его состояния, как ответ сразу же появился в его голове. Ответы были развернутые, многогранные, его ситуации показывались целиком. Было видно, что одна проблема тянет за собой другую, та – еще одну, и все это напоминало один огромный узел, распутать который было под силу только самому Господу. Сначала Мустафа успевал записывать ответы, но вскоре они стали сопровождаться образами и затейливыми подробностями, и происходило все настолько быстро, что Мустафа отложил перо и стал просто воспринимать происходящее. Ответы были мгновенными, беззвучными и как бы из глубин ума, так что Мустафа засомневался: то ли это он сам такой умный, то ли и впрямь Господь ему помогает. Тем не менее глубина и точность сообщений или их неожиданное содержание склоняли его ко второму варианту.
— Почему, – писал Мустафа – мои товарищи испытывают чувство глубокой любви к Господу, а я нет?
— Потому что, — сообщалось ему, — ты превратил любовь в товар, который можно только обменивать на что-либо, желательно на «правильное» поведение окружающих. Ты запер любовь на замок, она перестала течь и ее арык пересох. А уж куда она могла течь – никакой разницы.
— В чем, — продолжал Мустафа вопрошать лист бумаги, — моя главная неудовлетворенность?
— Твоя неудовлетворённость в том – приходил ответ, — что ты ошибочно чувствуешь себя хуже и глупее прочих. Когда-то ты сам по молодости принял такое решение, поверил в него и теперь прикладываешь массу сил, чтобы быть лучше во всем. В этом ты подобен человеку, который пытается бежать по стене. И в этом заключается твоя свобода воли. Это чувство глубоко ошибочно, так как ты не видишь других людей и себя целиком. Когда ты сравниваешь себя с ними, ты смотришь только на те качества, которые хотел бы иметь сам. Если в чем-то человек превосходит тебя, тебе кажется, что он превосходит во всем. Поскольку ты не можешь быстро изменить эту ситуацию, ты закрываешься от этих людей в глухой неприязни, избегаешь общаться с ними и уж тем более просить у них совета, поскольку это означает для тебя признать свое несовершенство и глубоко опозориться. Тебе гораздо безопаснее в обществе более «глупых», по твоему разумению, людей. Но и тут незадача. С ними тебе либо скучно, и в душе ты презираешь их за «неразвитость», либо эти люди внезапно добиваются чего-то выдающегося и ты автоматически переводишь их в первую группу. И так по кругу. Оставить в покое других и уделить в должной мере внимание своему развитию ты не способен, так как постоянно занят сравнением с окружающими и живешь в страхе, что тебя превзойдут. Тебе сложно принять простую мысль, что ты – это ты, а другие — это другие. Отсюда и твоя неуверенность в себе и соответствующие сомнения, страдания и усталость. Более того, когда в твоем близком окружении есть люди, которых ты зачем-то выбрал в соперники, ты пытаешься набросить на них сети контроля, всячески препятствуя их развитию.
— Это кто же? – удивился Мустафа.
— Твоя жена, например. – последовал ответ. – тобой движет вовсе не любовь, а банальный страх, что она превзойдет тебя в развитии и бросит как недостойного. А поскольку ты в себе не уверен, ты не веришь, что тебя можно за что-то любить просто так.
— Как же из этого круга выйти?
— Для начала нужно увидеть в себе эти проявления. Захотеть их увидеть. Увидеть желание так поступать и решение, которое за ним стоит. Выбрать другой вариант. Проявить свободу воли, как главное твое оружие, по назначению.
И Мустафу снова захлёстывали яркие образы, наглядно показывающие ему всю ситуацию от начала до конца. Так прошел третий день. Ближе к ночи Мустафа вспомнил про трансформирующие импульсы Милости, которые обсуждались в Кругу.
— Господи, — взмолился он, – пошли мне, пожалуйста, такой импульс. Да чтоб посильнее.
Господь, видимо, немало удивился такой просьбе, но отказывать не стал, и Мустафа всю ночь кряхтел и ворочался от нахлынувшего потока. В саду его души не взошли благоуханные розы просветления. Он просто не выспался.
Часть третья
На утро четвертого дня Мустафа уже намеренно снял с полки ту же книгу и сразу же обнаружил две новые подсказки. Нужно было направить свое внимание в сердечный центр и держать его там непрерывно, а также говорилось о том, что с Богом можно говорить напрямую, без бумаги и записей.
— Господи, Ты здесь? – осторожно спросил Мустафа, собрав все внимание в области сердца.
— Конечно, здесь. – донесся беззвучный ответ, а центр загорелся теплом. – Собственно, я всегда здесь был, есть и буду. А ты думал, где я? Забыл про «яремную вену»? Ты никогда не был один, дружочек.
Бедный дервиш от неожиданности чуть не выпрыгнул из штанов.
— Как же так? – мысленно залепетал он, – разве так можно, чтобы Господь (!) вот так запросто отзывался ничтожному человеку?
— Только так и нужно. – последовал ответ. – Ты и другие люди просто когда-то сами решили воздвигнуть меня на пьедестал повыше, отодвинули подальше, а себя объявили ничтожными. Другими словами, отвернулись, смотрят в темноту вокруг и кричат «Господи, где ты? Зачем нас оставил?» Но на то вам свобода воли и дана. Решили, так решили. Я-то подожду, я вечный. А вот вам какой смысл? О чем будем говорить?
Мустафа заерзал. Все вопросы разом улетучились из его головы. Высокодуховные темы и предметы богословских споров, так занимавшие его ранее, разом потеряли весь смысл. Мустафа чувствовал, что Господь терпеливо ждет.
— Но это же невероятно, – заговорил Мустафа – так не бывает. Просто немыслимо. Зачем тогда Мастер, Круг и все годы практик?
— Я и Мастер все эти годы готовили вас к непосредственному взаимодействию со Мной. Чтобы вы поверили в Меня, ощутили Меня, испытали Мою любовь. Без этого ты бы не смог принять это решение.
— Какое решение?
— Решение говорить со Мной, признать Мое существование, признать, что Я реальный и живой. Сделать этот выбор.
— Разве я его не сделал?
— Еще нет. Теперь посмотри на это и сделай.
Мустафа стал возбужденно ходить по комнате. Он четко увидел два варианта: справа — жить как прежде в темноте, искать и не находить Бога, молиться неизвестно кому, чувствовать себя отделенным; слева — наоборот — быть с Ним, ощущать Его, не сомневаться, что Он есть. И Мустафа отчётливо осознал, что это требует его решения и у него есть выбор.
— Ну, это просто, Господи. – сказал он, – тут мне есть, что терять. Конечно, я выбираю жизнь с Тобой.
Со стороны это никак не проявилось. Мустафа не стал светиться, ангелы не вострубили над его ухом, а тайны мироздания не открылись ему. Кроме одной.
— Здесь Истина. — сказал Господь, — так работает свобода воли. Она и в малом и великом. Одно творит другое. Запомни это.
Они еще говорили какое-то время. Вопросы Мустафы часто были сбивчивые, расплывчатые и многословные. На такие вопросы он не получал ответа. Он понял, что говорить с Богом нужно как в молитве: четко, кратко и ясно. Воспринимать же ответы было куда сложнее. Это не всегда были слова или фразы, а могло быть неким ощущением, еле заметным образом или, вообще, смесью ответа и мыслей вопрошающего. Чтобы отличить одно от другого, нужен был навык. Мустафа взмок от сомнений и волнения.
— Господи, — взмолился он, – я все переживаю, что говорю сам с собой. Что выдаю желаемое за действительное, что схожу с ума в конце концов.
— У тебя и на это свобода воли, — отвечал Бог, — можешь решить и так. И так оно и будет.
— А Мастеру можно об этом рассказать?
— Мастер и я – одно. Он узнает, не думай об этом.
— Но мое Сердце еще не открыто. Как мы можем говорить без этого? Ты откроешь мне Сердце? Я буду слышать тебя лучше.
— Всему свое время. Не торопись. – и Бог замолчал.
Мустафа долго сидел неподвижно. Он осознал, что его выбор не так прост, как показалось сначала. Это решение поменяет весь его образ жизни. Шутка ли, делать все то, что делал раньше, но понимать при этом, что ты не один. Практики и молитвы обретали иной смысл. И как теперь грешить, стало совсем непонятно.
Часть четвертая
В раздумье Мустафа снова полистал книжку. На одной из страниц он увидел фразу, от которой его бросило в волнующую дрожь.
— Господи, — подумал он, — тут сказано, что Ты хочешь управлять человеком по своему усмотрению, чтобы привести его к Себе кратчайшим путем.
— Вот теперь поговорим серьезно, — отозвался Господь, — посуди сам, кто как не Я, сделает это лучше? Ты сам что ли?
Посмотрел дервиш на свою жизнь, работу, семью и все остальное. И вроде нормальная жизнь, не хуже других, до только вот с каждым годом тяжелее всем этим управлять, поддерживать привычный уклад, когда вокруг все меняется. Неопределённость как меч над головой висит, а моложе не становишься. И видит Мустафа, что он подобен человеку, который дом на берегу бушующего океана строит, у самой воды. Вокруг волны, ветер, а он пытается побольше усилий приложить, чтобы не рухнуло всё. А еще увидел себя в образе возничего, а лошадь его куда-то вниз по неровному склону бежит. Арба на рытвинах и ухабах постоянно трясется. Чуть отвлекся и пиши пропало.
— Видишь? – молвил Господь, — это у тебя с одной стороны. А теперь представь, что повозкой твоей я управлять буду. Кто из нас справится лучше?
— Ты, Господи, — проговорил дервиш.
— Вот и выбирай, — продолжает Бог, — какой вариант тебе по душе? Что выберешь? И, вообще, ты хоть знаешь куда едешь?
— К Тебе, вроде бы, Господи… Так наш Мастер говорит.
— Хорошо. Но если ты до сегодняшнего дня даже не знал, где Я, куда же ты собрался?
Задумался Мустафа. Наконец сказал:
— Так ведь страшно, Всемилостивый!
— Страшно тебе, потому что думаешь, что по жизни ты один идешь. А поскольку ты всегда со Мной, бояться не надо. Чего тебе бояться, если всё от Меня? Просто можешь передать вожжи. Ты вот, например, вниз едешь, а ко Мне вверх нужно. И самую короткую дорогу только Я знаю.
Смотрит Мустафа и видит, что слева он в повозке с горы несется с выпученными от страха глазами, а справа — летит на ковре-самолете куда-то вдаль. В повозке все родное, привычное, зато ковер сам летит. Недолго думал Мустафа.
— Я полагаюсь на Твою Волю, Боже, — сказал он, — это и есть мой осознанный выбор.
— Да будет так. – отвечал Бог, — вот тебе первое задание. Собирайся и езжай в Школу. Поговори с Мастером. Затвор для тебя закончен.
Ничего не понял Мустафа в последних словах Всевышнего. Прилег было на диван и переживает, как же он Волю сможет без открытого Сердца слышать. Как поймет, чего хочет Бог? И чувствует вдруг, как места себе не находит. И лежать неудобно и сидеть. Крутился Мустафа на диване, вертелся, пока не понял, что собираться надо и ехать. И центр сердечный как будто схватил кто-то, да так крепко, что все сомнения отпали разом. Поблагодарил Мустафа Бога за науку, собрался и поехал в город, к Мастеру.