Истории и метод их изучения

— Есть и еще один обряд, который мы, берберы, проходим в детстве, — сказал он. […] — Каждый из нас ищет свою притчу. […]
— Берберы считают, что каждый рождается со своей притчей в сердце. Она-то его и бережет. — Доктор Мехди скинул капюшон джеллабы и отпил из чашки. — Человек может заниматься чем угодно, главное, чтобы он при этом не переставал во всем искать свою притчу. […]
— Некоторые сразу находят свою притчу, — продолжил доктор, когда Хаким уселся за столик. — Другие ищут всю жизнь, но так и не находят.
— Но вот как вы определите, что нашли ее? Ну, свою притчу.
— Все дело в восприятии. […]
— Как я уже сказал, надо искать. Когда же находишь, испытываешь что-то вроде просветления. Сразу понимаешь — это твое. Жизнь обретает смысл.
— Но в мире столько притч, разве возможно найти ту, что предназначена именно тебе?
— Удивительно то, — сказал доктор, — что стоит начать поиски, как притча сама тебя находит, ты чувствуешь ее интуитивно.

Тахир Шах «В стране 1001 ночи»

* * *

Тюрьма историй

Истории пронизывают нашу жизнь. Они и есть сама жизнь, в том смысле, что последняя целиком и полностью определяется нашим на нее взглядом, а если быть более точным, то качественным и количественным наполнением нашего ума.

Наполнен же он самыми разными повествованиями, которыми с самого детства пичкают нас окружающие с целью объяснить, как устроен этот мир и как они воспринимают нас самих. Постепенно к этим рассказам добавляется усвоенное из книг, радио, телевидения и интернета, фоном впитываются общекультурные тенденции и нормы.

Так постепенно ребенок формирует вокруг себя своеобразный покров-призму, свою собственную собирательную историю-химеру. С ее помощью он формирует свою линию поведения при общении с другими и понимает себя, воспринимает окружающую действительность, которая из жутко-непостижимой превращается во вполне понятную и комфортную.

Эти короткие рассказы становятся универсальной визитной карточкой человека, его зеркалом и тюрьмой; с помощью этих нарративов создаются циклические структуры в уме, заставляющие человека действовать одним и тем же способом, бесконечно вовлекая его в сходные по своей сути ситуации.

Примеров подобному нет конца.

«Ты совершенно бесстрашна», — раз за разом говорит мать своей дочери, и та, отбросив всякие сомнения, начинает осознавать себя бесстрашной, не понимая, что родительская «забота» создала в ней запрет на адекватное восприятие ситуаций страха со всеми вытекающими отсюда реакциями подавления, заканчивающимися энергетическими и физическими дисбалансами.

Истории о патриотизме заставляют ребенка чувствовать личную ответственность за свою Родину, а иногда и с радостью гибнуть за нее. Повествование о «религии отцов» чрезвычайно часто формирует в индивиде уверенность, что именно религия, которую исповедовали его предки, — единственно правильная, что вполне способно породить фанатизм и разжечь вражду на религиозной почве.

Есть здесь и особый класс историй, которые человек обретает в результате своего личного опыта. Некоторые из них, зачастую совершенно абсурдные, но непременно яркие, могут стать своеобразным столпом бытия человека, способным поддержать его в трудную минуту, ободрить и помочь жить дальше.

Вот одна такая история. Случилась она еще в конце девяностых. Однажды глава местного сельхозпредприятия похвалил некоего своего подчиненного за прекрасно выполненную работу, крепко пожав руку. Вполне ординарное событие, казалось бы, однако для того человека описываемое событие помогло почувствовать собственную важность, возможно даже приобрести уважение своих товарищей. В последующем, хорошенько приняв на грудь, он каждый раз докладывал сотрапезникам эту чрезвычайно важную деталь из своего прошлого: «Мне сам председатель руку жал!». Проговаривая ключевую фразу, человек вспоминал сам для себя — я уважаемый человек, одновременно требуя, чтобы об уважении к нему не забывали и окружающие. Но реальное ли здесь уважение или мнимое — вопрос открытый.

Изменить эти и множество других жизненных ситуаций возможно за счет использования специального инструментария, применяемого мастерами Пути, часть из которого основана опять же на использовании историй, однако на этот раз тщательно отобранных и сознательно применяемых в русле обучения. И действительно, нет ничего более остроумного чем воспользоваться против врага его же оружием!

 

Истории освобождения

По словам Джозефа Кемпбелла, архив культуры человечества представляет собой единое целое; отраженный в мифологии, сюжеты которой схожи для самых различных эпох и уголков нашей планеты, он по своей сути является кристаллизацией опыта многих поколений людей. Опыт этот, несмотря на разницу культур и обстоятельств, несмотря на развитие человечества, повторяется раз за разом, записываясь в коллективном теле ума нашего мира. Если быть более точным, определённый узор этого опыта. Словно кружево, хранимое в «бабушкином сундуке» из притчи про Нури Бея и его молодую жену (приведем ее ниже), он является ключом к извлечению знания, которому чудовищно сложно научить.

Узор, о котором здесь идет речь, можно интегрировать в ум человека, что позволит решить одну из главных задач на Пути искателя Истины — осознать свою гибридную историю, разделить ее на составляющие и разотождествиться с нею. Одновременно с этим подобная интеграция позволяет уму стать более гибким, встраивает в его структуру прерыватели циклов и дает ему возможность формировать новые дорожки, выводящие искателя за границы своей обусловленности, открывая доступ к реальности за пределами собственных шор, и в конечном итоге приводящие его к порогу искомого. На физическом уровне речь здесь идет о выстраивании новых нейронных связей в мозге (как выстраиваются нейронные связи у ребенка, когда он открыт и видит новые для себя ситуации), однако это выходит за границы обсуждаемого, поэтому оставим это соображение пока на откуп пытливому читателю.

Активация нового встроенного кода в уме человека возможна на основе двух механизмов — узнавания и инсайта.

Что может быть более знакомым и понятным, чем сказки, которые мы слушали с детства и некоторые из которых настолько въелись нам в память, что мы обращаемся к ним, как к общедоступным аналогиям, для объяснения тех или иных жизненных ситуаций. «Эдакая золушка» говорим мы и подразумеваем, что барышня, проживавшая в сложных бытовых условиях, нашла себе «принца» и теперь живет, скажем, на Рублевке. Или, когда в работе коллектива нет и намека на слаженность, обычно говорят, что отдельные его члены ведут себя «как лебедь, рак и щука». Реакция ума на эти аналогии в виде целого ряда взаимосвязанных ассоциаций появляется так же быстро, как возникал смех заключенных при одном лишь упоминании номера анекдота из единственного в их распоряжении сборника (помните такой анекдот, правда?).

Свойства ума подмечать подобные аналогии и реагировать на них узнаванием можно использовать и в обучении. Узнавание делает информацию, необходимую к передаче, эмоционально ближе, что в конечном итоге превращает ее в некий аналог лично пережитого опыта. Вот пример узнавания «в лоб» из корпуса «еврейской мудрости».

 

Шутка

Один старый еврей похоронил жену. Горюет и плачет год, другой. Увидел это ребе Шолом и пригласил его в хедеру к своим любимым ученикам. И рассказал им одну историю, которая заставила каждого громко расхохотаться.

Минут через 15 ребе снова рассказал ту же смешную историю. На этот раз всего несколько человек засмеялись, кто-то улыбнулся, но большинство удивленно переглянулись, пожав плечами. Кто-то даже нахмурился, подумав, что у учителя что-то с памятью.

Через полчаса та же шутка была рассказана еще раз, но не смеялся уже никто. Ребе Шолом улыбнулся и сказал вдовцу:

— Смеяться постоянно от одной и той же шутки не может никто. Так зачем же ты постоянно плачешь об одном и том же?

 

Смысл здесь вполне очевиден. Назидательный аспект скрыт в заключительной фразе и может быть воспринят слушающим быстро и буквально, и так же буквально может быть переложен на собственную ситуацию, которая, предположительно, нуждается в том, чтобы быть скорректированной. Однако проблема в том, что подобные истории эффективны далеко не всегда, потому как для «добывания» аналогии человек почти не затратил никаких усилий. Куда более интересны нарративы, где смысл послания считывается не сразу.

В этой связи особенный интерес представляют традиционные истории, зачастую парадоксальные, лишенные на первый взгляд всякой назидательности и морали. Вспомните хотя бы «Курочку Рябу». После ее беглого прочтения хочется спросить — это вообще о чем? Впрочем, «Курочка» — в первую очередь детская сказка, и она так и воспринимается, отсекая тем самым часть возможностей для ее самостоятельного серьезного изучения взрослым искателем (при том, что именно этот нарратив с успехом используется в такой широко распространенной сегодня психологической технике, как сказкотерапия). Приведем другой пример истории подобного рода, уже из суфийской традиции, о которой уже мы немного поговорили выше.

 

Древний сундук Нури Бея

Нури Бей был вдумчивый и всеми уважаемый афганец. Он был женат на женщине гораздо моложе его. Однажды вечером, когда он вернулся домой раньше обычного, к нему подошел его преданный слуга и сказал:

— Ваша жена, моя госпожа ведет себя подозрительно. Сейчас она находится в своей комнате. Там у нее стоит огромный сундук, принадлежавший раньше вашей бабушке. Он достаточно велик, чтобы вместить человека. Обычно в нем хранились только старые кружева. Я думаю, сейчас в нем есть что-то еще. Она не позволила мне, вашему старому слуге и советчику, заглянуть в него.

Нури вошел в комнату жены и нашел ее в беспокойстве, сидящей перед массивным деревянным сундуком.

— Не покажешь ли ты мне, что в этом сундуке? — спросил он.

— Это все из-за подозрений слуги? Вы мне не верите?

— Не проще ли открыть сундук, не думая о том, чем это вызвано?

— Боюсь, это невозможно.

— Он что, заперт?

— Да.

— А где ключ?

Она показала ему ключ и сказала:

— Прогоните слугу, и вы его получите.

Нури приказал слуге уйти. Женщина протянула ему ключ и удалилась, явно смущенная.

Долго размышлял Нури Бей. Затем позвал четырех садовников из своих слуг. Вместе они отнесли ночью сундук в отдаленную часть сада и закопали его, не открывая. И с тех пор — об этом ни слова.

 

Эта история куда сложнее первой, и чтобы адекватно воспринять, о чем она, требуется некоторое специфическое усилие, результатом которого может стать определённый инсайт, закрепляющий искомое узнавание практически намертво. Эмоциональный отклик здесь тысячекратно сильнее, чем в случае с предыдущей историей. При таком глубоком погружении человек имеет возможность прикоснуться к тому, что называется чувствознанием — способности непосредственно постигать целостную сущность явления. В суфийской традиции это называется прямым восприятием.

Именно такие истории часто используются в качестве учебного материала многими мистическими школами. Более того, они тщательно оберегаются от излишних искажений, которые могут повредить узору повествования.

Изучая притчи на регулярной основе под руководством наставника, можно войти в определенное поле, которое создает для изучающего целый мир за гранью обыденности. Этот мир — буферная зона, позволяющая сделать один важный шаг — довериться Пути и не держаться за сиюминутное. Здесь, в этом мире, создается контекст, который освобождает от сложности этого мира, убирает белый шум обуславливающих историй, создает необходимую простоту и ясность, которые и есть Путь. Здесь возникает фундаментальная радость узнавания, ви́дения и ведéния.

Кстати, учиться доверию придется сразу же, как только контакт с историями состоялся. В идеале доверять обучающей истории нужно в такой же степени, как доверился ей герой современной кинопритчи «Человек, который удивил всех», тотально.

Оказавшись бы сейчас на просторах «Книги 1001 ночи», мы непременно услышали бы вопрос — а что это за история? Вот она, в коротком пересказе.

В одной глухой сибирской деревне живет семья, глава которой работает егерем. Суровый и уважаемый окружающими, умеющий постоять за себя и знающий свое дело, он ведет привычный российскому обывателю быт, пока однажды не обнаруживает у себя рак в терминальной стадии. Обратившись за помощью к врачам, он получает лишь короткий приговор, что жить ему осталось дай Бог несколько месяцев. Пробует он и нетрадиционное лечение, прибегая к помощи местной шаманки, которая на поверку оказывается простым шарлатаном, ищущим все возможные способы затуманить свой разум алкоголем. Однако словно в ответ на необходимость Егора — так его звали — в пьяном рассказе шаманки его находит притча про селезня Жамбу, который обманул смерть.

Понял Жамба, что скоро за ним явится Смерть и решил ее обмануть. Извалявшись в пыли, он прикинулся уточкой и Смерть, придя по его душу в урочный час, не признала Жамбу, оставив его в живых.

Егор, которому терять совершенно нечего, доверяется истории, принимает ее, как руководство к действию, замещает ее узором ставший уже казалось бы неизбежным узор своей собственной жизни и… становится женщиной. В финале фильма, как и в случае с селезнем Жамбой, смерть не признает и Егора. Чего ему это стоило и чего на самом деле он добился, я вновь предоставляю читателю узнать самостоятельно.

Работу с историями можно уподобить путешествию. Даже если в этом путешествии есть проводник, путнику необходимо создать условия, чтобы однажды начатое, это путешествие не было закончено, всегда нужно оставить человеку пространство для самостоятельных исследований, достраивания связей, которых у него раньше не было. Связей с его собственной жизнью.

 

Метод

Метод, который может быть применен для того, чтобы интегрировать историю в ум ученика, простой, но в то же время очень действенный. Этот метод — начитывания на протяжении долгого времени.

Шаг 1.

Первые несколько дней работы с историей мы не пытаемся ее даже анализировать. Просто читаем, достаточно одного раза в сутки. На этом этапе вместе с чтением можно попробовать пересказать историю кому-то из знакомых вам людей, кто готов ее послушать. Любопытным здесь является то, что интереснее всего наше повествование становится в тот момент, когда мы видим то, что собираемся рассказать — насыщая рассказ деталями, которые предстают перед нашим внутренним взором, он становится объемным и красочным. Этот полезный навык визуализировать историю очень пригодится на следующем этапе работы с ней, когда все подробности истории достаточно прочно обосновались в нашей памяти.

 

Шаг 2.

Здесь мы начинаем вникать в смыслы повествования, а находя какой-либо, мы фиксируем его и отбрасываем, предполагая, что в истории может быть «что-то еще».

В работе с историями чрезвычайно часто возникает одна и та же ошибка. Люди пытаются расчленить историю на отдельные ее элементы, проникнуть в символизм истории «в лоб».

К примеру, существует совершенно справедливое замечание, что отдельные персонажи истории могут быть на самом деле не самостоятельными действующими лицами, но представлять собой соответствие с определенными составляющими человека. Так, в приведенной истории про сундук Нури Бея слуга может соответствовать уму, его молодая жена — тонкому органу восприятия (здесь я намеренно буду осторожен в формулировке), которому доступно то, что сокрыто в сундуке — хранилище некоего тайного знания, сам Нури с успехом отождествляется с «человеком целиком», эдаким «хозяином» всех остальных участников повествования — слуг, жены и даже сундука. Он же является и хозяином положения, принимая решение относительно необходимых действий.

Приняв такой подход за основу, работающие с историей с удовольствием занимаются выискиванием соответствий и… полностью удовлетворяются этим, не получив на поверку никакого другого результата, кроме еще одного навешанного ярлыка.

Ситуация подобна отрыванию лапок и крылышек у бабочки. Вот, я разобрал бабочку на составные части и теперь я наконец понял, что бабочка — это существо с двумя парами крыльев, шестью лапками, одним хоботком и двумя усиками, акт познания состоялся.

Однако здесь ничего нет про то, как бабочка ведет себя в окружающем мире, про то, чем она питается и как она взаимодействует с другими биологическими видами. И это только сфера ума, а есть еще и чувства: представьте, сколько может породить внутри человеческого существа наблюдение за полетом бабочки!

 

Наблюдая за бабочкой, мы вполне можем отметить, что у нее есть лапки и крылышки, усики и хоботок, но и довольно. Прекрасное хайку может родиться, только когда бабочка жива. Аналогично и с историями. Мы можем отметить, что в истории есть определённые соответствия, но сами по себе они не имеют значения. История раскрывается, когда мы погружаемся в узор истории своей жизнью, сливаемся с ней, ее персонажами, позволяем истории стать частью нас.

 

Шаг 3.

На второй или третий день анализа нужно начать визуализировать историю во время ее прочтения. Таким образом мы создаем в уме целостную картину, единый мыслеобраз, подобие сна, который снится не кому-нибудь, а именно нам.

В этот момент работа с историей трансформируется. Если буквально воспринять историю, как наш собственный сон (это важнейший ключ на 3 шаге), то из внешней абстракции она превращается во внутреннее послание, которое необходимо понять. Почему этот сон снится именно нам? Что в нашей жизни послужило причиной возникновения этого послания?

После того, как мы прочли историю, необходимо продолжить ее созерцание в муракабе. Не нужно воспроизводить причту шаг за шагом, это уже было сделано на этапе чтения, мы смотрим на нее целиком, на то ощущение, которое она оставила, на самые яркие образы, которые врезались в память.

Мы смотрим на повторы в сюжетной линии, вызвавшие в нас наибольший интерес; мы смотрим на эмоции, которые вызывают у нас действия того или иного персонажа; мы смотрим, с кем из действующих лиц мы себя отождествляем. Почему так происходит? В чем причина вашей реакции, каковы ее корни?

Правильно подобранная история всегда оставляет у человека предощущение, что он вот-вот откроет для себя нечто ценное, что-то должно слететь с языка. Поймав это предощущение, необходимо просто смотреть на него, чередуя фокусировку и расфокусировку. Сменяя пассивные и активные состояния ума, необходимо добиться инсайта. В этот момент смыслы истории раскроются, и если все условия соблюдены правильно (особенно то, которое касается доверия), они встроятся в структуру ума человека.

Относительно смыслов, которые считываются в истории, необходимо сделать одно дополнительное замечание. Сколько этих смыслов? Один или множество? Если в историю заложен некий важный узор, можем ли мы считать его без искажений?

В историях с неочевидной моралью ответы на эти вопросы также неочевидны. Слишком многое зависит от самого воспринимающего, от его базовой призмы «историй», а также от той цели, которая перед ним стоит в обучении.

Так, поверхностный подход к «Древнему сундуку» приведет нас к комментариям, подобным этим трем:

— Вот как надо избавляться от всего, что нас тревожит — закопать и забыть — просто и красиво!

— Любопытство не взяло верх над мудростью. Действительно просто и красиво. Поразмышлял и решил.

— Неординарное решение.

(источник: https://pritchi.ru/id_357)

Верно ли считано послание? Верно. Если это как-то облегчит жизнь читающего, — это прекрасно, история сработала. В конечном счете «спокойный сон» — это тоже иногда полезно.

Однако, применяя предложенный подход к работе с историями, можно по крайней мере найти еще один смысл. Давайте попробуем посозерцать историю. Вот мы начинаем.

Появляется картинка мужчины, сидящего около большого сундука. Ночь, очень громко тикают часы (да, часов в истории нет, это же вновь созданный образ, мы не обязаны погружаться в реалии афганского быта неизвестно какого века), все кажется совершенно спокойным, но внутри появляется предощущение какого-то надрыва. Фокусируем свое внимание на последнем. Что там в этом сундуке? Что-то, что наверняка изменит жизнь Нури Бея до неузнаваемости. Намеки слуги на то, что сундук способен вместить человека в сочетании с волнением жены живо рисуют картинку запретной любовной связи. Это же позор! И не будет привычного уже уважения, возможно, не будет и жены. Зачем своей рукой разрушать, что дано свыше? Мудрее — закопать. Уважаемый афганец испугался и решил сохранить все как было, закопав сундук — источник потенциальных бед.

Испугался. Вот оно. Все ровно наоборот. Это не мудрость, это — трусость. И ведь все равно сохранить ничего не получится. Доверия между героями больше не будет, вероятнее всего подозрения изъедят их брак, да и нелепые слухи, имея свойство появляться из ниоткуда, уничтожат и уважение окружающих к Нури Бею. Ничего не останется прежним. А вот что случится наверняка, так это то, что истина останется сокрытой. Да, Истина.

Теперь представьте себя в ситуации такого выбора. Как вы поступите? Готовы ли будете отдать что-то реальное ради Истины, которая на поверку может оказаться очень болезненной и которую вы совершенно не сможете контролировать?

Думаю, многим знаком подобный выбор. В мгновение ока все существо пронзает холодное копье — если я сделаю это, я потеряю весь свой привычный мир, я потеряю всю свою идентичность, я потеряю себя, все, что так люблю. Зачем? Пусть все останется как есть, ничего же страшного не происходит, я лучше потерплю, поработаю над собой…

Иначе говоря, узор истории, если целью читателя является не сон, но Истина, раскрывается иначе, создавая множество особенных смыслов, сподвигающих человека на совершение необходимых действий на пути к желаемому.

Что можно сказать напоследок? Притча про Нури Бея, его жену и сундук для кого-то может стать историей его личного выбора, который изменит его судьбу, историей, которая в определенный момент жизни его убережет. Однако стоит задуматься, а что потом? Вот действие совершено, что же дальше? В этом читателю поможет разобраться еще одна история. И больше — ни слова.

 

* * *

 

Шаль

Рассказывают, как однажды к рабби Исраэлю пришла спросить совета некая женщина, которая со слезами на глазах рассказала, что уже двенадцать лет как замужем, но все еще не имеет детей. «Что ты собираешься делать?» — спросил магид. Женщина не знала, что ответить.

— Моя мать, — сказал ей магид, — была уже в летах, но детей не имела. И вот она услышала, что в городе Апте, путешествуя, остановился Баал-Шем-Тов. Она поспешила к нему на постоялый двор и стала умолять, чтобы он помолился о даровании ей сына. «Что ты собираешься сделать для этого?» — спросил ее цадик. «Мой муж — всего лишь бедный переплетчик, — отвечала моя мать, — но у меня есть одна прекрасная вещь, которую я подарю рабби». Она поспешила домой и взяла красивую шаль, «катеньку», бережно сохраняемую в сундуке. Но когда вернулась на постоялый двор, то ей сказали, что Баал-Шем-Тов уже уехал в Меджибож. Моя мать тут же последовала за ним, а поскольку у нее не было денег, чтобы нанять лошадь, она со своей «катенькой» шла в Меджибож пешком. Баал-Шем-Тов, приняв от нее шаль, повесил ее на стену. «Хорошо», — только и сказал он. И моя мать пошла пешком обратно в Апт. А через год родился я.

Выслушав рабби Исраэля, женщина воскликнула:

— Я тоже принесу тебе свою прекрасную шаль, чтобы у меня родился сын.

— Ничего не выйдет, — сказал магид. — Ты слышала историю. А моя мать пустилась в путь без всякой истории.