Воскресенье завершалось, оставляя за собой день, полный забот, — чуть более тяжелый, чем бывает обычно. Усталость накатывала постепенно, хотелось бы просто лечь передохнуть, однако впереди маячило еще полтора часа пешего хода. Ум говорил о пользе ходьбы и всячески подбадривал сохранять темп движения. Легкий дождик сопровождал мою прогулку по набережной через облагороженную парковую зону. Прохожие встречались все реже, стремясь попасть домой, а кафе и ларьки привлекали людей своим теплым светом, который обещал не только обогреть, но и приятный ужин.
Неспешный шаг одновременно позволял удерживать внимание в ощущениях, проходящих от стоп до корпуса волнами раз за разом, а ум принялся уносить другую часть моего внимания в беспокойство о пройденном дне, прогоняя ситуации и давая им оценку. Доминанты в виде страха и тревоги сменяли друг друга, а я всячески пытался дать им волю, прерывая попытки контроля подавить дискомфортные состояния. Сначала акцент ума был смещен в сторону обыденных вещей, таких как отношения с близкими людьми и забота о будущем. Однако вскоре мысли приняли оборот в направлении практик и членов группы.
Проблемы, рассказы, отчеты, собственные реакции и провалы в практиках. Все наши усилия, попытки казались жалкими и недостаточными. Сколько лет нам бороться в попытках преодолеть внутренние преграды? Сколько из нас дойдут и дойдут ли вообще? Беспокойство начало формироваться во внутреннем пространстве. Оттягивающее на себя внимание чувство пробыло недолго и постепенно сменилось чем-то другим — ясным и понятным. Перед глазами встал наш Круг. Полный состав. В уме оформилось понимание — совершенно определенное, четкое чувство, что ни у кого из нас не будет другой возможности, кроме той, что дана сейчас. Никогда потом. Беспокойство вернулось, и это сильное состояние начало выбивать землю из-под ног, а я не удержался в присутствии. Темнота.
Спустя минуту или две, продолжая движение по набережной, я пришел в себя. Остановившись, я обнаружил, что привычные механизмы подавления не сработали и все, что пребывало на поверхности до этого и постепенно выходило, продолжало висеть внутри. Сделав усилие, раскрывшись, я не мешал этому проявляться дальше. Однако к гамме переживаний добавилось нечто новое — скрежущее сердце чувство одиночества.
Мягко смотря на него и давая ему раскрыться, я обнаружил себя совершенно беспомощным. Мне удалось дать этому ощущению разойтись по всему телу, однако оно сильно ударило по мне. Бессильный, каждый раз спотыкающийся. Совершив попытку не идти в жалость к себе, я начал делать то, что всегда делал, когда терялся или не мог сдюжить с проблемой. Я воззвал к Господу.
— Господи, пребудь со мной. Прошу тебя, Отец, пребудь со мной. Пожалуйста.
Связь — то, чего мне хотелось. Мне представилось, как и обычно, что реальная связь с Господом — совершенное решение любой проблемы, любой задачи. Ведь Господь — Всё и Везде. Хотелось такого переживания связи, после которого не останется никаких сомнений. То, на что можно опереться как на гранит, то, за что можно зацепиться, падая в бездну. Чтобы в руках был хотя бы маленький огонек во тьме, но спокойно и ровно горящий. Чтобы не быть одному, а быть с Господом, ведь только Он может по-настоящему поддержать.
Я повторял молитву, вкладывая свою необходимость, чтобы протянуться вниманием туда, где обитает Господь, пытаясь найти хотя бы где-то опору и понимание, что сил справиться с грядущими проблемами, с текущими доминантами хватит.
Начала подниматься печаль. Волнами она выходила вверх, просто сшибая любые преграды. Я начал не просто плакать, а рыдать. Образы моего отца ярко предстали перед внутренним взором, события, на которые я смотрел раньше со стороны отработки страха насилия, предстали в новом видении — теперь в них было две жертвы. Два простых человека, которые оба страдали. Одиночество продолжало вибрировать внутри, а слезы текли. В какой-то момент произошло что-то, чего я не смог разобрать, и поднявшиеся образы растаяли — энергия ушла из картинок перед глазами.
Поток людей, которые гуляли по набережной, кончился. Я остался один и остановился рядом с забором у воды, чтобы хоть как-то придти в себя. Волна печали, казалось, прошла. Внутри ощущалось пространство, такое, как на свободном зеленом лугу, где бродит теплый ветерок. Я отпустил себя и открылся еще больше. Снова начала подниматься печаль и потекли слёзы. Я стал искать источник переживания, но поначалу не видел его. Внезапно внутри развернулось какое-то состояние, которое как бы выводило «одиночество» на новый уровень. Вглядываясь в него, я обнаружил новое переживание.
Чем больше я смотрел, тем больше я понимал то, что лежало в этой энергии. Проявляющиеся слова и предложения звучали внутри как ноты с эхом по всему телу. Господь. Одиночество. Все мы — дети Господа. Его дети, каждый человек, когда-либо живший, живущий и еще не родившийся. Сколько людей знает реальность Господа? Сколько людей на самом деле может улыбнуться своему Отцу, зная его реальность? Почти никто. Кто-нибудь вообще говорил искренне Богу: «Спасибо»?
Хлынули новые образы. Городок. Привычная текучесть жизни. Маленький ребенок идет по одной стороне улицы. Он беззаботен и улыбается, невзирая на любые проблемы. Внезапно он находит конфетку на дорожке перед собой. Его губы расширяются в улыбке, а глаза лучатся грядущим удовольствием. Он без памяти от счастья подходит и подбирает конфетку. Не задерживаясь, он выкидывает фантик и бросает сладость в рот. Прожевав, он забывает о произошедшем и идет дальше своей дорогой, присвистывая.
На другой стороне улицы стоит мужчина. Он мягким взором осматривает происходящую картину с мальчиком. То улыбается, то становится серьезным. Он совершенно один. Люди проходят мимо, не замечая его. Тот самый мальчик не видел этого мужчину. Мальчик не знает этого мужчину, но тот знает мальчика, ведь он — его отец. Мальчик, в свою очередь, даже не знает, что у него есть папа. Однако Папа заботливо положил конфетку заранее, чтобы ребенок нашел ее и, может быть, посмотрел в сторону своего отца, но мальчик просто взял то, что хотелось, и побежал дальше, даже не задумываясь ни о чем.
Мы не видим нашего Отца. Мы не знаем нашего Папу, он невидим для нас — не потому, что Он скрывается, а потому что мы не хотим Его видеть! Ведь нам нужны дары, события, которые дают нам удовольствие раз за разом! Блага, испытания — всё Господь предоставляет нам. Каждому из нас предоставляет возможность прожить жизнь, наполненную столькими красками. А мы что? Мы даже не задумываемся о своем Отце. Мы не говорим ему: «Спасибо, Папа. Я так тебя люблю». По-настоящему.
Понимание этого опустилось на меня сокрушительно, и я зарыдал еще сильнее. Я знал, что Господь не испытывает чувств в человеческом понимании, но теперь я ощутил, что у него есть Чувства. Настоящие. Он чувствует. Я же чувствовал вину за то, что никогда не смотрел в сторону Господа искренне.
Прямо передо мной появилась небольшая семья. Из-за наблюдения за своим состоянием я уже не особо следил за проходящими мимо, но они привлекли мое внимание. Прямо как на картине. Шел отец и ребенок. Ребенок что-то говорил ему, выплясывая, а отец играл в игру, которую придумывал ребенок на ходу. Такая прямая связь между отцом и сыном. Настоящая. Они знают друг о друге, они вместе.
Мне так хотелось этой связи с Господом.
Дождавшись, пока они пройдут, продолжая плакать, я поплелся дальше по дороге у набережной. Чувствуя себя виноватым, сломленным, потерявшимся, я начал молить Господа о прощении.
— Господи, прости меня за то, что никогда не смотрел в Твою сторону. Ты столько для меня сделал. Столько дал, а я ни разу даже спасибо не говорил. Ты столько сделал для каждого… А мы просто не видим этого. Не знаем. Прости, пожалуйста.
Я чувствовал свою вину перед Ним за это все. За то, что я не обращал внимания. Просил прощения о том, что я не мог Его видеть, что не мог Его чувствовать, но Он был каждую секунду рядом со мной, вокруг и везде.
Я молился, пока не ощутил сдвиг сверху. Будто произошел некий фазовый, пространственный сдвиг, создавший толчок в поверхности надо мной.
Меня поразило это ощущение. Я не понимал, что происходит, но я отдавал себе отчет в том, что происходит что-то невероятное, вне моего понимания. Ощущения начали смещаться вверх как по воле магнита — а небо, небо начало двигаться ко мне вниз. Я продолжал рыдать, печаль наполняла меня, но постепенно мне начало открываться что-то иное.
Тот сдвиг сверху сместился вниз ко мне, будто что-то буквально физически шагнуло прямо внутрь меня, вокруг меня. Эта энергия заботливо обернулась вокруг, а я будто погрузился верхней частью тела в океан с какой-то невероятной субстанцией, которая казалась и заряженной, и плотной, и невесомой, и совершенно насыщенной, и словно легкий бриз. Совершенно сложная сила. Я не видел ее границ буквально.
В тот же миг меня наполнила благодарность и удовлетворение. Я впервые в жизни по-настоящему говорил Отцу слова благодарности. Я не молился. Мне не нужно было больше звать Господа, посылая сигналы и просьбы. Он был здесь, внутри и снаружи. Он держал меня под руку, чтобы я не упал, чтобы я мог идти вперед. У меня была возможность сказать Ему «спасибо» прямо, ведь Он был прямо здесь, как прямой собеседник. Сейчас, здесь, для меня. Я знал, что Он чувствует, слышит меня.
Я принялся искренне благодарить Отца за все, что случилось со мной. Ведь я в самом деле это чувствовал.
— Господи, спасибо Тебе за мою жизнь. Спасибо Тебе за все.
Более-менее придя в себя и продолжая идти вперед, я настороженно смотрел на эту энергию. Как бы проверяя, я попробовал помолиться Господу, как я обычно это делал для попыток установления связи.
— Господи, прошу Тебя, пожалуйста, даруй мне прямую связь с Тобой.
В ту же секунду энергия вокруг и внутри отреагировала на это как на глупый поступок. Она дала мне что-то вроде подзатыльника и серьезно с недовольством посмотрела на меня. Смутившись, я внезапно понял, что у меня есть возможность для разговора с Господом. Эта энергия, которая спустилась ко мне и в меня, она как бы давала ответы всему моему телу разом. Причем форма ответа была понятна. Ведь Господу не нужно было тело для того, чтобы изображать сердитые взгляды, показывать пальцем. Все это оформлялось внутри меня посредством этой спустившейся Силы.
Из тех чувств, что были внутри, я начал делиться с Господом своим беспокойством. Я принялся рассуждать о моем личном жизненном и духовном Пути. Я искал поддержки, как бы пытаясь найти опору в Господе. Я искал в моем старо-новом долгожданном собеседнике уверенность в том, что я делаю верный выбор. Что я делаю шаги к Нему, а не в сторону.
— Господи, я боюсь идти к Тебе. Я боюсь выйти из комфорта, из той жизни, которая меня окружает. Из привычного мне. Я боюсь потерять связь с близкими, мои личные отношения. Что со мной будет?
Я чувствовал, что Господь внимательно слушает меня.
— Как я буду служить Тебе? Как же я буду служить, если я боюсь и не могу идти в сложные ситуации?
Ответ был очень мягким. Пространство вокруг и внутри, Господь — поддерживал меня. Будто даже заботливо нес, а я парил в нем. Ощущалось одобрение Господа, я знал, что надо продолжать.
— Как же быть, если я такой трус? Можно ли быть в служении и не потерять свою жизнь? Можно ли мне оставить себе мою привычную жизнь и быть практиком одновременно? Разве я смогу вот так куда-то продвинуться?
Нейтральный взгляд пронесся по всему телу. Господь не отвечал, но было ясно, что Он смотрит. Без реакции.
— Мне страшно служить. Я боюсь неизвестности. Боюсь потерять все, что есть у меня. Боюсь остаться совершенно один.
Пространство вокруг заботливо сгустилось, и я ощутил, будто бы мне на плечо легла рука, мягко сжимая. Чувствовалось, что Господь понимающе и подбадривающе медленно кивал головой как бы в такт пульсации этой энергии.
— Как мне быть, Господи? Что мне делать, если мне так страшно?
— Делай за раз один шаг, обращай внимание на него, — послышалось внутри.
Ответ в этот раз оформился как в мгновенное понимание, так и вербально. Голос не был чьим-то чужим, он был у меня в голове, но также одновременно во всей этой энергии.
— Господи, как мне понять, что я делаю правильный выбор? Что я на правильном пути?
В этот раз ответ оформился в виде ощущения «правильности», «верного выбора», «удовлетворения», растекшемуся по всему телу.
Дорога по набережной почти кончилась, а я продолжал идти, пребывая в ощущениях Господа вокруг и внутри. Я получил ответы на главные, мучавшие меня в тот момент, вопросы, но Господь был ещё здесь.
— А что Ты думаешь про мои отношения?
— (В глобальном смысле) это не так важно — на твой выбор.
Вербальный ответ оформился пониманием сразу во всем теле, а потом как бы закончил путь в уме.
— Господи, что ты думаешь про ситуацию вокруг с людьми?
Ощутилось лишь нейтральное присутствие. Ответа не последовало. Господь был здесь и как бы ожидал моих вопросов, но не таких.
— Отец, я теперь смогу с тобой разговаривать вот так?
По всему телу одновременно прошла нотка одобрения, но при этом все так же чувствовался нейтральный взгляд. Никакого ответа не оформилось, не было чего-то более явного. Хотя мне очень хотелось услышать утвердительное и однозначное «да». Я наблюдал свои ощущения, однако в основном это были лишь мои собственные реакции эйфории и измененного состояния.
Дорога домой закончилась, и я вернулся к ужину. Господь продолжал оставаться со мной. Однако мы уже не говорили. Весь вечер я провел в Его присутствии. Ужинал с Ним, а затем и уснул, окруженный и наполненный этой неизведанной мной силой, продолжая смотреть на нее.
Следующий день носил яркий отпечаток этого присутствия, но самого подобного присутствия уже не было.