Слабострастие

Говорят, что на Пути не стоит стремиться к силе, но нужно избавиться от слабости.
Руслан Жуковец

Слабость не в мышцах, слабость — в уме и испуганном сердце.
Господь Воздающий. Гл.8

Слабость, которая хуже смерти…
Господь Милосердный. Гл.30.

Сила Моя совершается в немощи
2Кор. 2:19

1 (стыд)

Нет ничего для человека хуже слабости — я впитал это с молоком матери. Все мое детство и юность прошли под флагом стыда за свою слабость. Прожив большую часть жизни, я научился выживать и искусно скрывать эту свою слабость, теперь по жизни я выгляжу скорее как сильный человек. Но компенсация не может исправить суть. Чтобы разделаться с ней раз и навсегда придется её проявить и осознать, преодолев свой стыд.

Зверей, детей и людей дрессируют страхом и болью, ломая, заставляют сдаваться, подчиняя их своей воле. Меня сломали в детстве, как и всех слабых. Но покрыли, украсили этот перелом ещё и стыдом за него. Поэтому я всю жизнь учился бороться не со слабостью, не с вызвавшим её страхом боли, а с их проявлениями. Больше всего я боялся, стыдился самого своего страха, и подавлял, подавлял само его ощущение и осознание. Так страх боли, спрятавшись за страхом страха, стал неуязвимым, стал моим тайным господином, воспитав сначала глубочайший комплекс неполноценности, а затем великолепный комплекс компенсации этой неполноценности.

2 (страх)

Слабость жената на страхе. Страх её муж и хозяин. Пока мы подчинены страху, слабость будет нашей участью. И чтобы избавиться от этой слабости сначала мне пришлось осознать страх страха.

Чтобы не праздновать труса люди мгновенно подавляют свой страх, скрывая свою трусость от самого себя. Наловчившись, они выглядят в своих глазах прилично: ведь они научились «перебарывать свой страх». Проблема в том, что внутри себя каждый слабый знает, какие авгиевы залежи этого страха таятся внутри и поэтому не может избавиться от неуверенности в себе, этого обычного проявления слабости. Этот спрессованный годами страх в реально опасной ситуации в легкой форме вызывает ступор, а в тяжелой вырывается наружу в виде ужаса и паники. Но и тогда ум отводит на него глаза. Чтобы увидеть свой страх нужно решиться на это, нужно позволить себе его осознать.

Осознав свой страх можно его принять. Как и свою слабость. Ведь страх нам необходим. В каком-то смысле он наш спаситель. Чтобы победить этих врагов рода человеческого, слабость и страх, нужно их познать, принять и простить. Тогда они раскроют себя, свои секреты, отдадутся в руки.

Точка отсчета страха — его исток, базированный страх: страх боли. Сильным можно стать только изменив свое отношение к боли. Уничтожив свой страх боли. Тогда можно будет терпеть боль без жалости к себе, страх — без страдания, слабость — без уничижения, приняв и развернув их в нужную сторону, нужной стороной, встраиваясь в реальность так, как было изначально задумано, правильно, как ключ в замок, становясь стойкими, становясь сильными, становясь гармоничными.

3 (стойкость)

Точка отсчета слабости — испуг. Дальше всё зависит от реакции на испуг: бежать или стоять. В древности так проверяли солдат: тех, кто бледнел на испуг — прогоняли. Брали тех, кто краснел, кто был готов бороться, действовать, стоять прямо против источника страха. Те, кто бледнели, сжимались, отворачивались — направляли свою энергию, внимание в напряжение ожидания удара, боли. Это поза зародыша, жертвы, не воина. Их скованное напряжение продуцируется постоянным страхом неизвестности, темноты, который формирует защитную корку бесчувственности, закрытости. Именно привычка при первой угрозе убегать, отступать, закрываться, формирует неуверенность в себе, готовность сдаться, чтобы избежать боли и наказания. Так в этом эмоциональном холоде, во льде отчуждения и пассивности, формируется слабость. А сила формируется в огне и жаре, привычкой биться и стоять — до конца.

Привычка к слабости формируется в детстве, обычно — родителями, озабоченными жестким воспитанием своих чад. Она компенсируется закрытостью, этим омертвевшим панцирем бесчувственности, тупым сопротивлением ребенка, привычкой упрямо тормозить при любом внешнем принуждении. Перелом сопровождается необходимостью не двигать сломанным местом. Сломленный, слабый человек замораживается в сопротивлении любому внешнему воздействию, которое рассматривается как угроза.

Это сопротивление воспитывает «мягкое» терпение терпил, эту силу слабых. И — отупление, эту известную реакцию слабых на давление. Кстати, в ситуации исчезновение этого давления, угрозы боли, заполучив власть, такие ломкие, бесчувственные слабые становятся самими безжалостными. Терпение и мужество сильных другое — открытое. Оно не в замедлении бесконечного падения, оно — в стоянии у края, на вершине, до конца.

Если начало силы — раскрытое желание, жар, жажда мочь, которое дает движение энергии для проявления силы. То форма силы, в которую она отливается, сила обгрейженная до 2 нафса, более продвинутая форма силы — это стойкость, от воли стоять. Стойкость — гармоничный синтез активной силы и пассивной твердости. Стойкость сопровождается жестким, спокойным терпением и железной решимостью. Решимость — это стойкость в движении, динамичная сила духа, которая рождается выбором, установками и решениями ума, спрессованными в запущенный к цели камень воли, в твердое, непреклонное, ясное следование воле. Решимость закаляется и оттачивается в стойкости, на более высоком нафсе превращаясь в самоотверженность, не знающую сомнений.

4 (сомнения)

Слабым жить трудно. Можно ли стать сильным, обойдя крайне неприятную необходимость осознания своего страха, без преодоления ужаса боли? Стать сильнее без обретения решимости и силы намерения? Отчасти — можно, если расщепиться, если научиться открываться только умом, прокачав таким образом его остроту и гибкость — научившись выкручиваться в жизни за его счет.

Впервые я осознал, что открываться умом не больно и не страшно, а весьма полезно, ещё в детстве, школе, когда перестал бояться задавать вопросы на уроке учителю («наглеть»). И что на словах признать себя дураком — совсем не значит быть им, скорее наоборот. В молодости я обнаружил, что открываться интеллектуальному общению — ещё более полезно и круто, благородно и совсем не больно. Напротив — ты как бы поднимаешься в собственных глазах со дна слабости к «высотам ума и духа» и хотя бы на время разговора побеждаешь свое жалкое одиночество. Так я попал в круг себе подобных — болтунов-интеллектуалов.

Но внутренняя слабость от этой прокачки тела ума никуда не делась. Силу ума и её проявление в воле блокировал ещё один страх — страх ошибки. Который сформировал стремление к безошибочному действию, которое напрасно отождествляют с перфекционизмом. К совершенству можно прийти только через дела и ошибки, через горький опыт. А жажда перескочить через ошибки парализует действие или ополовинивает их. Допущенные ошибки демаскируют слабого, раскрывают его неполноценность, рождая боль стыда за них. Отсюда — колебания, ломкость при первых неудачах, склонность к безопасной мечтательности и вечные сомнения.

Сомнения нужны, как и страх. Сомнения — это приоткрытые двери, это возможность узнать и измениться. Ум всегда сомневается и испытывает. Но если дать всю волю уму, не оставив её сознанию — ум своими бесконечными сомнениями заблокирует действие. Тоже самое — если дать волю страху. И также как желание уравновешивает страх в эмоциях, в эфирном теле, позволяя делать выбор и проявляться силе, так и интерес к новому, полезному и красивому, любопытство, свойственное живому, пытливому уму, не боящемуся сомнений, идущего им на встречу, компенсирует его сомнения и критичный анализ, позволяя проявляться созиданию ума, творческому познанию.

В уме заложено стремление к завершенности, ум требует окончательности, того самого совершенства. Это его стремление разрешить сомнения и рождает интерес, будит мысль, и, через созерцание и размышление, через опыт, ведет к пониманию и осознанности. В этом заключена сила ума. И его сомнения, «слабость», сталкиваясь с этой «силой» интереса, позволяют в преодолении их противоположности, противоречия, выходить разуму на новый уровень, рождая синтез познания, рождает открытия и откровения. Стать по настоящему сильным можно лишь поднявшись над сомнениями. И простив себя за ошибки, полюбив свои ошибки, оценив их подлинную цену — цену познания, цену ступеней лестницы в небо.

Но у этой лестницы есть не только ступени, но и этажи — нафсы. Если на первом нафсе сила желания легко обходится без ума, то на втором нафсе сила стойкости без равноправного участия ума немыслима. На третьем же нафсе рождается новый образ силы, уже и вовсе с преобладанием ума — открытость.

(нафсы)

Образы силы и слабости изменчивы на разных нафсах. Вот рабочая гипотеза/схема:

На первом нафсе сильнее тот, у кого сильнее желание мочь, кто ворвался, обогнал и завалил врага. А слабее — тормознутый подавленец.
На втором нафсе сильнее более стойкий, кто удержал и пересилил врага. А слабее — мягкий и легкий конформист.
На третьем нафсе сильнее более открытый и глубокий, кто принял и превзошел врага. А слабее — торопливый, закрытый и поверхностный пустышка.
На четвертом нафсе сила — в решительности.
На пятом нафсе сила — в верности.
На шестом нафсе сила — в самоотверженности.
На седьмом нафсе сила — в любви.

Источник силы — связь с реальностью. На разных нафсах эта сила связи проявляется по-разному:

На повелевающем — как максимально широкое открытие канала желаний, открытие связи с энергией Нисходящего потока творения.
На осуждающем — как максимально прочная, тесная связь ума с совестью, с принятыми им установлениями, представлениями о законах этого мира.
На вдохновенном — как максимальная открытость, наиболее полное переживание контакта с окружающим через разнообразные впечатления.
На умиротворенном — как максимально глубокое принятие сердцем происходящего вокруг.
На довольном — как максимальное соединение своей воли с волей Господа, сдача Его силе.
На том, которым довольны другие — как максимальное соединение ума и сознания со Светом Господа, просветление.
На совершенном — как максимально возможное единение с Господом.

5 (слабострастие)

Всё, что пытается из себя состроить человек, по крайней мере мужчина — это выглядеть сильным. А раз так, сдаться Богу — значит признать свое поражение в борьбе за силу, признаться в своей слабости. И в этом есть великое искушение. Ведь слабость, как и сила — самые сладкие вещи мира.

О возвышающей сладости силы говорить излишне, а вот бездонную сладость слабости, особенно мужчинам, стоит еще приоткрыть. Ведь именно освобождающую от напряжения борьбы сладость ощущает женщина, отдаваясь, наконец, мужчине. В основе любого удовольствия — именно отдача энергии, расслабление.

Слабость напрасно недооценивают. Слабость имеет страшную силу. Я вот до сих пор теряюсь перед чужой слабостью. К примеру — женщины. Не мог бы ужиться с человеком, в чьем арсенале психологического оружия используется неотразимая слабость. Стыдно даже смотреть на такое.

Но настоящая сила слабости не в том, что она обезоруживает сильных и тех, кто пытается выглядеть сильным. Слабость комфортна, поскольку дарит безответственность. Она рождает равнодушие и открывает дорогу манипуляциям. Помноженная на ложь она становится основой самого отвратительного — предательства. Более того, в самой своей глубине слабость — условие получения удовольствия. Только ослабев, закончив проявление силы человек может получить удовольствие.

Так рождается самое мерзкое в слабости, её дно — сладострастие, сдача силе ради удовольствия, изнеможения сдачи искушению. И эта сладость слабости, скрываемое от самого себя слабострастие, разновидность и основа разнообразного онанизма, как раз и не позволяет избавиться от слабости и стать сильным. Иньское искушение слабостью успешно противостоит яньскому зову силы, прямоте, поскольку ловко изогнута, замкнута на себя, в бесконечный круг повторения, круг иссякания, в пределе — окружность нуля и обнуления.

6 (саможаление)

Слабость — убежище всех обиженных, сломленных, прячущихся в неё как рак-отшельник в свою округлую раковину жалости к себе. И выковырить их оттуда практически невозможно, их держит там сладкая любовница — жалость к себе. Человек легко проваливается внутрь себя, а выйти из этой тюрьмы, где и живет страдание, уже нелегко. Особенно, когда потеряно осознание, эта нить ариадны, выводящая его внимание из лабиринта ума, лабиринта жаления и страдания — обратно, наружу.

Каждый мужчина, не говоря уже о женщине, знаком со сладостью жаления себя. В основе жалости к себе лежит воспевание, оплакивание своей слабости, умиление умалением, выражение печали слабости, разрешение боли неисполнимого желания в обнулении сдачи самому себе, своему бессилию. Жаление себя — это внутренний трансформатор, переконвертирующий разрушительную энергию прямого движения, эмоцию гнева — в тихую, ввинчивающуюся энергию вращения вокруг Эго, в мертвый круг эмоции печали.

И это — круги ада. Первый круг, самый легкий, почти светлый, медленный — мечтания. В которые мы проваливаемся почти незаметно для себя и почти без страданий, без боли (только с печалью) выходим. Последний круг, самый тяжелый, темный, почти невыносимый, люто вращающийся — отчаяние. Из него выйти обратно, на свет открытого сознания, очень трудно. Из него уже добровольно выходят в другую сторону — на тот свет.

Жалость к себе смертельно опасный сладкий яд. Когда мы жалеем себя перед Господом, склоняясь своей слабостью перед Его силой, ввинчиваясь печалью в глубины своего Эго — мы лжем. Господь в эти игры не играет. Бог не побеждает своей силой. Он вообще не борется, Он уже победил. И всегда был победителем. Это мы боремся, сопротивляемся, проигрываем, играем. Он же остается неизменным.

Трудно человеку не врать и признать свою полную, окончательную, изначальную, чистую слабость перед Богом. Чистую — значит без саможаления, без сладострастного самообнуления, предельного дисбаланса, перекладывания всей ответственности на Него. Принять все как есть, собственную ответственность за себя, открыто, без чувства вины, без гордыни и иных дисгармоничных извивов, отклонений от чистой, простой гармонии возвращения домой, к Отцу, к Богу. Именно на этом Пути обретается божественная сила и свобода в Боге, в истине, в реальности.

А Бог не просто сильный. В нем столько же чистой, изначальной «слабости» принятия нас, сколько и «силы» принятия. И найти в себе силу принять и сдаться без жалости к себе одновременно означает принять свою фундаментальную, изначальную, святую слабость в этом Божьем бытии.

7 (сила и слабость)

Прочувствовать смысл слов «слабый» и «сильный» помогает и их этимология: сильный — это как бы твердо соединяющий (ясный, бдящий), слабый — это вяло отпускающий (мутный, спящий). Мужчина и его фаллос — твердый, как можно более твердый, наступающий, будоражащий. Женщина и её вагина — мягкие, как можно более мягкие, уступающие, успокаивающие.

По отношению к Господу мистик, как женщина — мягок и уступчив, податлив, предельно слаб. Но слабые не нужны Господу. Ему нужны сильные, твердые, самые сильные и стойкие. По отношению к себе и другим людям мистик — сильный, стойкий мужчина. Даже если женщина. По отношению к миру, который НЕ Бог, в котором сплелись узлы человеческих воль, он, опираясь на себя в Боге, от имени Бога — ещё более сильный и стойкий, как скала. Но в мире, который Бог, мистик — слабее слабого, гибкий и легкий как перышко, несомое божественным ветром отсутствие.

Ключ к божественной силе — в отказе от силы личной, ради силы Бога, в принятии своей абсолютной слабости перед Господом, без сожалений и жалости к себе. Но как только проявится искушение божественной силой, желание её присвоить, выдать свои желания за волю Бога, эта сила начинает покидать новоявленного гуру. Эти две силы — крохотная личная и огромная божественная, несовместимы. Но вторая может принять первую, если первая сама сдается второй.

Чтобы работать со слабостью нужно для начала её признать, а затем и принять в себе. Избавиться от неприятия своей слабости может помочь парадокс, который заключается в том, что эта самая презренная слабость в свой чистой форме лежит в основе самой благородной вещи — принятия. Принятие — это сдача, впускание в себя, расслабление, отказ от проявления силы против того, что принимаешь, то есть в каком-то смысле осознанная слабость по отношению к принимаемому.

Осознание изначальной беспомощности, слабости перед Господом — великое благословление и высшая адекватность. А сила — прямо наоборот. Только став уязвимым становишься доступным для тонкого воздействия, для перемен. А в силе, в ресурсе, человек самоуверен и закрыт. Победителю божественная помощь, да и сам Бог не нужен. И потому у людей белая полоса всегда сменяется черной. И чем чернее, тем вернее появление нужды в Господе.

Сила невозможна без слабости. Нельзя быть все время напряженным. Нужно вовремя расслабиться, чтобы быть вовремя сильным. Но каково правильное сочетание слабости и силы?

8 (синтез)

Формула человеческой гармонии, лучшее сочетание идей и качеств — то, которое позволяет максимально проявляться человеческому потенциалу, заложенному в человека Богом. Чтобы, в пределе, получить возможность достичь своей полноты и завершенности.

Что мешает человеку проявляться в мире, обретая столь нужные ему реализованность, равновесие и покой? Человек думает — сопротивление и вся чудовищная сила природы, других людей и всего мира, которые не желают ему подчиняться. И он противопоставляет им свою силу, ум и волю. И — конечно, проигрывает. Но на самом деле ему достаточно принятия — мира и себя, Создателя всего, своего места и роли в мире, чтобы вступить в гармоничное взаимодействие с бытием, чтобы выиграть — всё.

Однако в заблуждениях человеческих дело зашло уже слишком далеко и глубоко. Сложно проявляться тому, кого так много подавляли другие, кто так долго сам себя подавлял. Но чтобы достать себя с мутного дна бесконечного подавления есть два отличных средства — принятие и осознанность. И они — крепко связаны.

Формула гармонии, ключ к синтезу силы и слабости, тот же, что и ключ к осознанности — разделение внимания. Но к нему нужно добавить разделение принятия. Разделение внимания между внутренним и внешним рождает не только осознанность, но и позволяет также разделить принятие, чтобы получить возможность очистить свою силу и слабость.

Итак, вслед за вниманием можно разделить и принятие — на внешнее и внутренне. Принятие внутрь — это открытость, пассивное принятие, разновидность слабости, когда вы просто круглый вход, дыра, окно или дверь, принимающая всё внутрь без сопротивления. И важно не уходить вниманием за этой слабостью внутрь, за эту дверь, полностью, не отождествиться с тем, что внутри, оставляя часть внимания в присутствии, снаружи. Если же нырнуть туда «с головой» — появляется слабость-слабость, слабострастие, самоуничижение, умаление, умиление и жаление себя на дне своей отделенной от всего мира раковины, где сворачивается клубком зародыша в сладкий ноль мягкий зад, опора Эго.

Есть и принятие наружу — приязнь, активное принятие, разновидность силы, когда принятие (внешнего или отражений себя самого) идет с усилием, преодолением инстинктивного сопротивления другому. Тут также важно не отождествляться со своей приязнью, направленной на внешние (для сознания) объекты, часть внимания оставляя в присутствии, внутри. Если же вместе с приязнью сосредоточиться на принимаемом, потеряв якорь присутствия внимания в себе, рождается страсть и сладострастие. Жажда иметь полостью, безраздельно, сделать собой все объекты страсти. Это те страсти, с которым так непримиримо (и справедливо) борются в христианском монашестве. Это острие, вершина Эго, с помощью которого оно растет, захватывая, присваивая всё больше, борясь за это с другими Эго и с собой — со всем миром.

9 (стрела гармонии)

Гурджиев говорил своим ученикам: «Когда стрела вашего сознания становится двухсторонней, когда ваше сознание начинает цвести с двух концов, вы станете просветленными». Формула человеческой гармонии, ключ к жизни в настоящей проявленности, как я предполагаю, заключается в соединении этой двусторонней стрелы сознания — и других стрел, двух других тел человека: тела ума и эфирного тела (тела энергий). Это стрела намерения (ума) и стрела энергии (обеих её сторон: силы и слабости).

Синтез трех частей двусторонней стрелы гармонии, если коротко, выражается в осознанном принятии, а точнее — одновременной приязни и открытости. Одной словесной формулой, одним образом можно сказать и так: ключ к гармонии — стрела приязни и открытости.

Осознанно открываясь, впуская в себя энергию жизни, мы получаем возможность полностью расслабиться, проявить полную, чистую слабость — без ужасающих последствий впасть в слабострастие и отделиться с ним наедине от божьего мира в свое вымученное страдание.

Направляя жизненную энергию (в форме желаний или следования воле Бога) во вне осознанно и приязненно — мы получаем по божьим законам возможность полностью проявлять свою спокойную (осознанную, сбалансированную слабостью) силу, то есть можем использовать полученную энергию без тех печальных последствий, к которым приводят разнузданные человеческие страсти.

Таким образом, формирование в себе стрелы гармонии позволяет человеку полностью раскрыться, проявиться. Ничто, никакая дисгармония, не препятствует нарастающей интенсивности прокачки через себя энергии жизни. Максимально чистой и открытой слабости перед Единым, позволяющей брать всё возможное (оперенье стрелы). Максимально возможному проявлению силы во всём (острие стрелы). Максимально полному проживанию своей жизни.