Сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся…
Лк. 15:24

Принятие быстро становится модным, ходовым словом. Скоро такими темпами догонит по резиновости слово «любовь». Все чаще слышится: «я принял то!» «Я принял это!» «Смерть своя принята давно...» Все больше употребление этого великого слова становится синонимом обороту: «Я тебя услышал!»

Идрис Шах в свое время четко разделил информированность о чем-то и знание, которое опирается только на прожитый опыт. Что значит пережить принятие чего-то? Значит – пропустить это через себя таким образом, что не останется ничего неясного. Принять что-то – значит перестать от него чего-то хотеть. В случае с принятием смерти это означает, помимо близкого личного знакомства с феноменом смерти вообще и своей в частности (то есть реальное, подлинное, окончательное умирание), – еще и отсутствие желания жить. Насколько грандиозно принять смерть на самом деле отражено в формуле «умереть до своей смерти», что означает переход на другой уровень, на иное восприятие бытия. А мы разбрасываемся словами «принятие», принимая на самом деле лишь идеи и образы, информацию к сведению, не более. Пытаясь принять – через желание принять, мы лишь подавляем свою осознанность, принимаем только на уровне ума, отодвигая саму проблему реального принятия за пределы вопроса о нем. То есть лишаемся возможности принять.

Не стоит пытаться сразу и окончательно решить это вопрос. Пытаясь принять себя, мы сначала просто начинаем доверять себе, не больше. Что в себе вообще мы собираемся принимать? Мы сами не осознаем, не знаем, не прожили себя до глубины своей бессознательности. Принятие – долгий и мучительный процесс узнавания себя, и каждая новая порция – тяжелое испытание на прочность. Стремясь к иному миру, к иному себя, убегая подальше от себя и мира нынешнего – мы вынуждены, сначала, наоборот, иди в себя и к себе, становиться самими собой, знакомиться с собственной неприглядностью. От такого раздвоения может закружиться голова и разъехаться ноги. Мы хотели стать лучше, усовершенствоваться, а сами, в своих глазах, становимся только хуже. И приходится выбирать – поддавливать, сглаживать от себя и других, от своего сознания свои огрехи и слабости, устремившись быстрее вперед, к Свету, или расковыривать их до полной ясности, погружаясь во внутреннюю тьму, ощущая как бы регресс самооценки, становясь в конец очереди достойных на Пути.

Но учебное трение – это хорошо! Оно очищает. А милое, предупредительное, гармоничное сглаживание засоряет, заметает мусор «под ковер» и приводит к внутреннему износу. Внутри себя человек знает правду, и недовольство собой, накопившись, начнет давать о себе знать бессознательно, неким неясным, усиливающимся осуждением. Которое начнет искать выход. И, в конечном счете, может привести к сдаче. Не к сдаче Богу – сдаче Врагу.

Принятие и сдача. Если перед Богом, то это синонимы. Если перед собой, то это вещи весьма разные. Сдаться себе – значить смириться со своим состоянием. Простить себе свои недостатки. Отдаться им. А принять себя – значит, прежде всего, перестать наказывать и осуждать себя за все, перестать стыдиться себя. И на этой основе для начала иметь силу видеть свои недостатки прямо, спокойно, но не примирительно. Ведь это состояние не принимается как вечное. Наоборот, только ясное, не осуждающее видение всей неприглядности своего наличного состояния позволяет адекватно работать над его исправлением. Дает силы спокойно смотреть в лицо уродству, мерзости и грязи своей, и аккуратно, не торопясь, смывать эту грязь, срезать коросту, врачевать гниющие раны. Недрогнувшей рукой проводить хирургическую операцию над собственным сердцем.

Когда смиряешься, сдаешься себе – начинаешь уходить с Пути. Типа примирившимся с собой, «принявшим себя как есть», уставшим себя корить и мучить, впустую пытаться свершать то, что, на самом деле, как оказывается, «не твое». Любующимся собой – смиренным и гармоничным, ни на что не претендующим. Предателем самого лучшего в себе. Почему? Да потому, что был невероятно гордым и самолюбивым, и не мог так долго простить себе своих неудач и слабостей, что копившийся на этом гнев и сопротивление, торможение, перешли, наконец, в безнадежную тихую печаль и стремление бежать уже подальше от места поражения. От места, где недовольство собой, перерастающее в недовольство Учителем и самим Господом, сделало его пыточной и судилищем.

Осуждая себя, мы не можем не смотреть на себя осуждающими глазами других. Глядя их «осуждающими» глазами на себя, мы не сможем не посмотреть в ответ осуждающими, гневными глазами и на них самих. На них всех. Ну, и следующий шаг, если не опомнимся, неизбежен – бегство от своего страшного отражения в озере. Бегство в укрывающую раны тьму бессознательного. От всего того, во что превратилось спасительное и любящее (некогда) учение, работа над собой.

Можно ли этого избежать? Можно ли это вовремя осознать? Да как же это можно не осознать, если видеть очевидное, что никто из настоящих спутников нас не осуждает, не отворачивается от нас? Если учитель терпелив и внимателен к нам, несмотря на то, что видит нас, настоящих самолюбивых идиотов, – как на ладони? Если Господь привел нас в единственное во всей вселенной нужное нам место, и никуда не подталкивая, нежно ведет через него прямо сейчас? Чего ж нам еще-то надо, а?

Нам нужно Особое Принятие на наших условиях. Принятие нас, вопреки непринятию себя нами самими. Чтобы это материнское принятие вопреки нам самим растопило лед самоосуждения. Чтобы произошло примирение окружающих с нашими недостатками, их сдача – нам, нашему обаянию и уникальности. То есть нам нужна именно эта Сдача мира, эта наша победа над ним. Не принятие, которое включает в себя пронзительное видение наших недостатков, а именно Сдача, слепое, материнское прощение, закрытие глаз на них.

Вместо того чтобы прежде принять по-настоящему себя, мы стараемся принять истину и Бога. Нам кажется, что проблема в этом, но мы запрягаем телегу впереди лошади. К принятию Бога мы можем прийти только через принятие себя, к внешнему – через внутреннее. Только тогда Истина станет из внешней – внутренней, интериоризируется, как говорят психологи. Путь к Богу действительно ведет нас внутрь себя, проходя через Сердце. Этот Путь прорастает в нас как связь, как опыт принятия, и не может обойти нас самих.

Без этого опыта настоящего принятия себя мы не можем не наделить своим желанием Сдачи – Бога. Полагая, что Господь смотрит на принятие так же, как и мы, мы думаем, что он ждет от нас Сдачи в нашем понимании, такого же слепого примирения с собой, закрытия наших глаз на внутренние, глубоко укоренившиеся в нас самих претензии к нему. Эту частичную Сдачу всегда называли Верой, и сейчас мы с легкостью совершаем подмену и, снова по тем же граблям – называем её Принятием.

Но на самом-то деле, не стоит бежать торопиться (волосы назад) так принимать Бога. Настоящее Принятие Господа нам пока не по плечу. Разве мы действительно пережили это Принятие, это единство, разве мы познали Его? Познали, Что принимаем? Нет, это не мы Его принимаем, кто мы такие, чтобы смочь Его не принять, если Он только захочет? Это Он – нас принимает! И уже – принял. Всегда принимал. И единственная настоящая проблема в том, что мы не открыли дверь со своей стороны, не приняли себя! В наших претензиях к миру, к Богу нет ничего, кроме отражений и забвения претензий к себе. Это простой и самый острый ключ, который нужно набравшись смелости повернуть в этой двери, воткнув прямо в свое Сердце. И держать его, проворачивать это свое священное внимание, там – через боль, пока не примешь себя до конца. Пока не распахнется эта Дверь Принятия Истины. Открывать, осознавать, познавать себя, и познавая – принять. И принимая – познать. Идти внутрь, обретая себя. И узнать, наконец, что всегда были приняты Господом, всегда являлись его неотъемлемой частью. Войдя, вернуться туда, откуда пришли…