5 основных эмоций могут содержать в себе некие утяжеляющие измерения, которые превращают их в отвратительное и неприемлемое явление. Освобождение от этих проекций очищает базовые эмоции и позволяет спокойно их переживать, а также заставить работать на себя и с ними.

Если переживая печаль человек позволяет себе впасть в жалость, в первую очередь к себе, она превращается в страдание, углубляется, зацикливается, окрашивается в черный негатив и саморазрушение. Впрочем, в той темной яме, в которой человек оказывается под воздействием такой печали, откровенное, если не сказать сладострастное, «жаление себя» становится утешением и исчерпанием этой эмоции, позволяя ей жить дальше, «отложив личинку печали» в бессознательное, чтобы затем вернуться ровно туда, откуда печаль началась. Так и ходим по кругу. Если же нужно куда-то прийти, если есть для человека Путь, если он Искатель, жалость к себе надо изживать и переходить печаль как реку вброд. Без жалости печаль светла и воспета в поэзии как мимолетное возвышающее душу чувство. В православии с большим пиитетом описан «дар слезный» как естественное проявление чистой души.

Если переживая страх человек позволяет себе впасть в пугающие проекции, в ожидание, оно напряжением парализует все энергии, углубляет и умножает страх, превращая его в вихрь ужаса, разрушающего человека изнутри. В таком страхе человек словно превращается в притаившийся эмбрион, сворачивается в калачик, он - прячется. По сути, пытаясь исчерпать свой страх, он исчезает для бытия, возвращается в дородовое состояние («мама, роди меня обратно!»). Исчезает он и для Пути, поскольку вместо того, чтобы оседлать страх, он перед ним преклоняется, стоя на коленях. Без ожидания и его сковывающего напряжения страх бодрит и щекочет, быстро исчезая, и даже манит, за ним в погоню отправляются экстремалы «адреналинщики». Вся христианская вера испокон начиналась со «страха Божия» и трепет души всегда был благим и обязательным признаком приближения божественных энергий.

То же самое происходит, если человек, переживая тревогу, начинает бояться, то есть ждать беды, множить свои проекции, погружаться с головой в свои чувства, страхи, тревоги. Изнуряющая тревожность истощает все его силы, он не может расслабиться, выбраться из углубляющейся, умножающейся и зацикливающейся ямы тревоги, начинается астенический синдром. Без этого ожидания мгновенная тревога – прекрасный мобилизатор внимания, это бог всех военных и спортсменов. Первое, чему учатся военные на войне и спортсмены в спорте, – это умению расслабляться всегда, когда только можно. И мгновенно напрягаться, когда нужно, по тревоге. Эта раскачка порождает такой драйв и иллюзию могущества, которые сродни наркотику. Она позволяет выживать и побеждать в самых трудных ситуациях. Бдение и трезвение, наряду с экстазом и божественным опьянением, – взаимодополняющие столпы христианской мистики, и это тоже один из возвышенных и утонченных аспектов управления эмоцией тревоги, во многом, правда, подзабытый.

Если переживая гнев человек начинает злиться, то есть искать подходящий объект для его разрушения, он направляет всю поднимающуюся энергию вниз, привязывая её к этому объекту и отдавая её без остатка на его разрушение вне всякой меры и контроля – просто чтобы избавиться он неё. Будучи не выраженной, запрещенной ввиду ценности объекта, на который хотелось выместить злость, энергия гнева, связанная злостью, камнем падает на дно души человеческой, делая её черной и тяжелой, злой, всегда готовой к насилию, к злому вымещению без освобождения от неё. Гнев без зла – огненная ярость, не привязывается к объектам, а разливается свободно и без остатка как солнечный свет или пожар, не зная преград (но не значит, что без разбора, иначе это бешенство). Такой ярости поклонялись наши предки, поскольку она позволяла добиваться невозможного, не затемняя при этом носителя, превращая его в доброго могучего богатыря, Яр-Тура или берсерка. В Ветхом завете общим местом является практика разрывания на себе одежд в ярости, не связанной злостью. Под неверным именем «спортивная злость» (распространяющуюся на тревожную собранность, но никак не на банальную злость на противника в борьбе, которая ничего особенно не прибавляет, не порождая ничего, кроме взаимной ненависти) именно ярость помогает в решающий момент побеждать в спорте. Именно внутренняя, светлая, освобождающая от ментальных ограничений и связанности злостью, отчаянная ярость позволяет мистику становиться тотальным в тех практиках, которые без этого не получаются, позволяя разом подняться на новую ступень духовного пути, давая для этого энергетический толчок нужной интенсивности. Она же лежит в основе тех чудес веры, которые демонстрировали христианские святые. Ни капли злости при этом в них не было, чего не скажешь об образе исходящей ядом безумной злости ведьмы, ищущей объект проклятия, к примеру.

Наконец, если переживая радость человек начинает гордиться (собой или своим), привязывая энергию эмоции к себе как субъекту (или к некому своему объекту), начинает впадать в гордыню, направляя энергию эмоции радости на выбранный объект, он утяжеляется, опускается и раздувается от собственной важности, от этой энергии как жаба, которая неизбежно рано или поздно лопнет от этой своей придавливающей тяжести с оглушительным хлопком. Отдавая энергию легкой радости безадресно, обратно вверх, откуда мы её получили, в бытие в целом, Богу, забывая о себе, мы восстанавливаем равновесие энергий, совершаем трансформационный обмен энергиями и ничего не платим больше за полученную радость. В противном случае мы копим плату, и оплачивать будем страданиями. Привязывая свои эмоции к себе, своему Эго, мы топим себя в Нисходящем потоке. Отвязавшись от себя - мы отвязываемся от боли и страданий и поднимаемся к настоящей свободе, к Богу.