Когда была написана большая часть этой статьи, я ясно увидел, что занимаюсь обычным мудрованием (как называл этот процесс «творческих потуг» Георгий Иванович). Как бы я ни выстраивал логическую цепочку своих рассуждений, прикрепляя в качестве «доказательств» те или иные факты из жизни мистиков, субъективность моего мнения от этого никуда не денется и на эти же самые факты и доводы можно наложить другую, может, даже противоположную субъективную оценку. Поэтому, опуская всю прелюдию, можно перейти к сути открывшейся мне вдруг рабочей гипотезы (воспринимающейся сейчас как вполне очевидная истина в текущем моём состоянии).

Итак, к сути! Думаю, ни у кого нет сомнений, что и Георгий Гурджиев, и Идрис Шах были людьми наивысшей реализации и суфиями по способу Пути. Как люди, принявшие Волю Бога, они следовали ей используя все свои неординарные способности и, как я считаю, выполнили свою задачу целиком и полностью. Только вот этой задачей не было создание Школы (Тариката) и всего, что с этим связано – достигшие, преемники и прочее. Хотя, безусловно, они всячески были ОБЯЗАНЫ содействовать продвижению Знания и изложению его в доступной для понимания форме, но в рамках своей функции, а она не была связана с тем, чтобы вести людей по Пути. Так какова же была их функция? Для чего они пришли?

Ни для кого, надеюсь, не секрет, что Георгий Иванович Гурджиев и Идрис Шах были звеньями одной цепи, звеньями одной глобальной цели, которую поставили перед собой Люди Традиции, а именно: перенос суфийского знания из мест традиционного расположения (Ближний Восток и Средняя Азия) на Запад (в Европу и Америку), и главное, демонстрация того, что суфизм может существовать и вне Ислама. Глядя, что сейчас творится в Иране, Ираке, Афганистане, Сирии, Ливии и других странах, где традиционно существовали суфийские ордена, понимаешь, для чего нужен был этот перенос. Да и помимо геополитических проблем суфизм в этих странах был задушен ортодоксами Ислама, о чём и говорил Шах, указывая, что живого учения даже в самых известных суфийских орденах не осталось. Какова же была конкретная роль Гурджиева и Шаха? Если выразиться аллегорически, то Георгий Иванович Гурджиев «взрыхлил почву», в которую Шах «посеял» зерно интереса к суфизму, а если конкретно, то Гурджиев создал условия и собрал необходимую информацию для того, чтобы Шах мог приступить к своей непосредственной функции по популяризации суфизма. Время, место, люди – вот необходимое условие, которое нужно соблюсти для эффективной передачи Знания. В этой формуле неизвестным было – люди. Для переноса суфизма на Запад необходимо было «узнать» современного западного человека. Все знают про разные менталитеты восточных и западных людей, но выяснение того, в чём конкретно эта разница заключается, и было одной из задач работы Георгия Ивановича. Что такое менталитет? Это набор обусловленностей, которые прививают людям в процессе воспитания, и на их основе формируется человеческое эго. Естественно, что в силу понятных причин (нравственно-этических, культурных и религиозных) в разных странах этот набор обусловленностей принципиально отличается. Изучением и выявлением этих отличий занялся Гурджиев в своём Институте гармонического развития человека. О его «учении» миру поведал Пётр Успенский. Сам Гурджиев называл себя только учителем танцев, а слов «суфий» и «тарикат» из его уст никто не слышал. Он давал начальные практики Пути и отслеживал реакцию на них, обнажая и выявляя эго западного человека. Людей, продвинувшихся в результате практик, ему приходилось изгонять, так как дальнейшее их развитие могло осуществляться только в рамках Школы, а это не было целью Георгия Ивановича. Он сплотил и удерживал вокруг себя людей, имеющих не только состояния, но и необходимые связи, которыми впоследствии воспользовался Идрис Шах, так же, как он воспользовался средствами, вырученными от продажи поместья Кумб Спрингс, которое ему безоговорочно передал Джон Беннетт. Плоды своих исследований обусловленности современных западных людей Гурджиев изложил в «рассказах Вельзевула». Так или иначе, но Гурджиев подготовил своих учеников к приходу Шаха, ведь они ожидали человека с Востока, который и пришёл, ясно указав на свою связь с Георгием Ивановичем и той Работой, которую он проводил. Надо признать, что молодому никому не известному афганцу без помощи учеников Гурджиева было бы невозможно добиться такого «вхождения» в далеко не простое высшее общество Лондона. Хотя признание его этим обществом является заслугой самого Шаха, как и безоговорочная заслуга в продвижении и популяризации суфизма на Западе.

Главной целью Идриса Шаха было не просто популяризация суфизма и изложение Учения в терминах современной западной науки, а взращивание той необходимости в суфизме, которая порождала бы появление новых форм Пути, через создание Школ и первичных групп. Это та необходимость, о которой писал Руми, призывая человека увеличить её в себе для пробуждения новых органов восприятия. Это то чувство, которое нарастало внутри вас с прочтением каждой новой книги Идриса Шаха; это не просто интерес к новому и неизвестному, а вполне осознанное желание обрести Знание, встать на Путь и стать суфием. Шах мастерски увеличивал эту необходимость у своего читателя, не забывая при этом оставлять ключи для понимания тех или иных аспектов Работы и Пути в целом. По сути, почти все книги Идриса Шаха являются учебниками для Искателя, помогая ему на всех стадиях, начиная от опознания Учения, Учителя, учебной группы и самого Пути. Конечно, желательно (по первому разу) читать их в хронологическом порядке, так, как он их подавал. Книги Шаха стали его истинным преемником. Ключи, которые он оставил в своих книгах, актуальны и в наше время, помогая не только выявлять сознательных и бессознательных имитаторов суфийской деятельности, но также укрепляя силы и веру тех, кто встал на истинный Путь. Чтение книг Шаха помогает открывать – по мере продвижения на Пути – те двери, ключи к которым не были доступны для понимания на ранних стадиях. Когда Шах удостоверился, что функция, возложенная на него, выполнена, он отдалился от дел и распустил все группы, которые сформировались вокруг него, опять же потому, что вести людей по Пути до конца не было его задачей. Он должен был создать запрос на суфийское обучение, с чем справился блестяще. Хотя то, что чуть позже начал делать брат Шаха, Омар, было, как я полагаю, совсем не тем, к чему готовил людей Идрис.

Эти два Великих человека, два Суфия, выполнили Работу, которую все, кто с ней соприкоснулся, прочувствовали, что называется, на своей шкуре, всем своим нутром, но истинную её цель при этом, как мне видится, поняли не все. Гурджиев создал необходимые условия для появления Шаха. Идрис Шах создал необходимые условия для появления суфийских групп. Пока вы читаете книги Шаха и Гурджиева (но не Успенского) – вы их ученики и искатели, и можете многому научиться до вступления на Путь. Если вы приняли кого-то в качестве учителя или Мастера и стали чьими-то последователями, вы всегда сможете снова открыть свои «учебники» и протестировать свой Путь. Зная, что ни Шах, ни Гурджиев не собирались основывать Школы, которая представляла бы не только некое знание о Пути, но и практическую систему обучения, можно заявить с полной определённостью, что читать их книги полезно, а вот пытаться стать их последователями – и бесполезно, и бессмысленно. Они сделали свою Работу, используя методы, которые были приложимы к их цели и условиям, в которых она проводилась. Если сейчас кому-то кажется, что простым повторением каких-то упражнений можно добиться того, чего и тогда не было, то это заблуждение, ведущее к разочарованию. Средства, ведущие к определённой цели, не могут вести никуда больше, поэтому мы можем и сейчас на примере гурджиевских групп изучать проявления эго современных людей, а у последователей Шаха видеть всё ту же необходимость в истинном суфийском обучении, которую он умел создавать как никто другой за всю историю суфизма.