Платон Бережков был человеком по-своему пунктуальным, и потому опаздывать не любил. Однако ему всегда чуть-чуть не доставало времени. Бывало, встанет утром рано и кажется ему, что времени у него столько, что хватит на всё и ещё останется. А потом походит-походит по квартире и глядь на часы – Господи, опаздываю! И бежит тогда сломя голову на работу.
Как-то раз, выбежав из квартиры, Платон наткнулся на симпатичную девушку, поднимавшуюся снизу на его этаж. Она двигалась весьма энергично, размахивая чёрной папочкой, которую держала в правой руке. Увидев Платона, она как-то даже обрадовалась.
— Молодой человек, – обратилась она к Платону, ласково улыбаясь, – вам же ещё нет сорока четырёх лет, правда?
— Неправда! – ответил Бережков тоже почему-то ласково и отчасти с радостью. – Уже есть!
Девушка как бы немного омрачилась и сказала: «Ну, тогда вы хорошо выглядите!»
— Спасибо! – выпалил Платон на бегу, спустившись уже на целый лестничный пролёт вниз.
Прибежав на остановку, Платон задумался. «Интересно, – думал он нервно, – почему же ей так важен был мой возраст? Что это за отбор такой непонятный? Может, ей цыганка нагадала, что замуж надо идти только за того, кому нет сорока четырёх? Ну, конечно, иначе разница в возрасте будет слишком большой… Эти цыганки, от них один только вред…»
Тут Платону вспомнился случай, когда на улице одна моложавая цыганка попросила у него сигарету, а когда он её угостил, ни с того ни с сего стала говорить про счастье, которое свалится на него, Платона, со дня на день. Напуганный Платон послал цыганку на три буквы. Та не растерялась и послала его так, что он бежал полквартала под аккомпанемент изощрённых цыганских проклятий. С тех пор Платон не курил на улице, чтобы не создавать себе трудных ситуаций.
А может, она пришла с каким-нибудь опросом? Платону вспомнилась папка с бумагами в руке девушки. Может, она пришла узнать мнение людей о чём-нибудь важном? Тогда почему ей было нужно мнение мужчин, которым не исполнилось сорока четырёх лет? Неужели тем, кому исполнилось сорок четыре, наука отказывала в рассудительности и способности иметь здравое мнение о жизни? Платону стало нехорошо. Показалось, что конец близок и уже не следовало доверять самому себе. Что-то явно было упущено, но непонятно что. И самое обидное, что ничего сделать уже было нельзя. Где найти ту девушку, Платон не имел ни малейшего понятия. Тем более что он не знал, нужно ли было её искать, ведь ему уже стукнуло сорок четыре. Она и говорить с ним не станет, это ясно. Платон чувствовал себя тем самым лишним человеком, о котором неоднократно писали классики русской литературы.
Несколько дней Бережков маялся мыслями о том, что если бы он тогда не спешил на работу, то смог бы остановиться и узнать у девушки, в чём же всё-таки дело и с чем она пожаловала в его родной подъезд. Разглядывая себя в зеркало, Платон думал, что мог бы, чёрт возьми, и соврать, и тогда уж точно знал бы, почему порог в сорок четыре года становится непреодолимо роковым. Но сделанного, как говорят китайцы, не воротишь.
Угробив пару дней жизни на эти размышления, Платону пришлось смириться с тем, что один неверный шаг лишает любого человека каких-то неведомых возможностей. Ему не хотелось думать о том, что этих возможностей всех людей навсегда лишает возраст, потому что такой расклад выглядел совсем уж бесчеловечно. Чтобы не впасть в депрессию и не запить, Платону была нужна новая цель в жизни, и он её нашёл. Нужно было дождаться собственного сорокапятилетия. Ведь как говорят? В сорок пять – баба ягодка опять! И хоть не всегда понятен смысл этой мудрости, но если, как говорится, что-то меняется у баб, то, наверное, и у мужиков тоже что-нибудь да происходит…
Так Платон стал жить ожиданием и надеждой, что, может быть, снова встретит эту или подобную ей девушку, и она улыбнётся ему и скажет: «Мужчина, а вам уже есть сорок пять?» И тогда он с гордостью скажет, что, да, уже есть, и узнает о себе, о девушке и о мире что-нибудь хорошее.
Ведь не может же так быть, чтобы после сорока четырёх ни один мужчина больше не мог ни на что надеяться. Платону очень хотелось найти справедливость в этом несправедливом мире, и он боялся только одного – что поговорка про баб-ягодок является тяжёлым противопоставлением ситуации мужчин-неогурцов, и тогда ждать уже точно было нечего.
В общем, Платон налёг на витамины, сбалансированное питание и здоровый образ жизни. Стал делать маски для лица и ходить в солярий. Невозможно сказать с полной определённостью, помогло ли это ему в жизни, однако точно известно одно – случись ему снова встретиться с таинственной незнакомкой, он точно смог бы выдать себя за сорокатрёхлетнего мужчину и узнать, наконец, ответы на те вопросы, которые лишили его покоя.