С ранней юности Платон Бережков любил заниматься сексом, но не умел и, более того, очень этого занятия боялся. Ему казалось, что от всего сексуального процесса веет некой постыдностью и что именно поэтому люди занимаются этим делом ночью, чтобы не видеть ни себя, ни того, с кем ты вынужден это делать. Будучи крайне озабочен этим вопросом, Платон много думал, стараясь скрыть свою озабоченность от людей и не провожать плотоядным взглядом всех встречных-поперечных девиц.
Когда напряжение озабоченности сделалось невыносимым, Платон понял, что надо на что-то решаться. Для начала он стал изучать труды зарубежных сексологов, в которых научно и довольно доступно объяснялись различные способы повседневного человеческого совокупления. Нельзя сказать, что от этого чтения Платону стало легче, потому что большая часть предлагаемых позиций для секса в этих высоко учёных трудах не очень хорошо сочеталась с нормальной физиологией. «За границей-то тоже, наверное, люди живут», – размышлял Платон, ощупывая себя руками, и одновременно пытался понять, как же так можно изогнуться, чтобы вытворить неприличие, предлагаемое учёными специалистами. Набравшись знаний, Платон решил, что ему нужен практический опыт, но не имел представления, откуда его взять. Используя природное обаяние и дрожа от страха и возбуждения, Платон начал встречаться с девушками и, гуляя с ними по тёмным подворотням, никак не мог решиться хоть на что-нибудь, кроме глупой болтовни.
Наконец ему встретилась девушка, которая была не против помочь ему с опытом, а точнее, ей было всё равно. Вот здесь Платон и получил первый удар Судьбы ниже пояса. Оказалось, что сам процесс столь ожидаемого смешивания жидкостей совсем не так сладостен и питающ, как его предвкушение. Или даже так – неделя предвкушения, сменяющаяся двумя минутами позора.
Платон расстался с девушкой без всякого сожаления и стал думать, что же ему делать дальше. Делать было нечего – или жить самому с собой, или искать новую девушку, общение с которой совсем не гарантировало приемлемого результата.
В общем, прошла ещё пара лет, пока Платон начал чувствовать себя уверенно на скользком льду половых отношений. Однако природная пытливость по-прежнему не оставляла его.
Наблюдая за собой и другими, Платон осознал, что половая жизнь окружающих его людей гораздо скучней и бледней, чем то, как о ней звонят на всех телеканалах. Одновременно с этим до него дошло, что раздутость сексуального вопроса в современной культуре вытекает из того, что почти никто (даже женщины) не может получить от секса удовольствия, а получают только облегчение и смутную тоску.
«А может, и не надо никакого удовольствия, может, сделал ребёночка и в сторону. Вот, к примеру, взять льва. Полгода он гоняет зебр по саванне, а потом за три дня сделает своё дело 150 раз и отправляется после этого ещё полгода гонять косуль». Мысль о льве осенила запутанный ум Платона Бережкова и, кажется, дала ему некий ключ. «Интенсивность – вот ключ к переживанию», – думал он.
Как и все осенённые, Платон первым делом бросил жену, которая никак не хотела видеть в нём льва и участвовать в его поисках интенсивности.
Последующие десять лет Платон неоднократно встречался с женщинами и, не мудрствуя лукаво, в простых, доступных человеческому телу позициях пытался зажечь огонь своей интенсивности и испытать оргазм, которого он сам, да и никто во всём мировом человечестве не испытывал. Однажды это случилось. Энергия внутреннего трения стала столь интенсивной, что Платон испытал взрыв, сначала в паху, затем в груди, а уже после этого в голове. Полный невыразимого блаженства, он тотчас же испустил дух. Так с блаженной улыбкой на разгладившемся челе его и похоронили, закопав в землю. Но все, кто при этом присутствовал, отмечали во время поминок, длившихся три дня, сколь свеж и благостен был труп Платона и этим выгодно отличался от других трупов, в похоронах которых им доводилось участвовать.